11. Министерство Легкого Поведения
Допрежь того, как быть низвергнуту в бездну Заведения и вновь
возвыситься там, Павлу Яновичу пришлось пройти многих славный путь.
Последовательно развалив во вверенных его попечению областях сельское
хозяйство, мебельное производство и точное машиностроение, он был волевым
решением переброшен во вновь организованное министерство.
Министерство это возникло, когда, наконец, скрепя сердце и скрипя
зубами, был признан факт уродливого явления, удачно прозванного в народе
проституцией. Нашлись умы, решившие, что, коль скоро явление это
существует, оно немедленно должно быть поставлено на службу интересам
государства.
«А Пашу Залубко поставим! говорили друзья Павла Яновича,
окопавшиеся в самых что ни на есть верхах. Он, правда, у нас
проштрафился несколько раз, но ведь этото дело нехитрое! Этото каждый
дурак знает! Делото житейское!»
Начинать пришлось на пустом месте. Референт Друбецкойзаде (дада,
тот самый!) притащил в кабинет начальника сочинения Куприна, Мопассана,
Ремарка и прочую сомнительную литературу. Новопредставленный обществу
министр долго рассматривал яркие обложки, но открыть ни одну из книг так и
не решился. «Я это все прочел, когда еще пешком ходил! заявил он
референту. Это нам не подходит, мы пойдем другим путем. Довольно
равняться на западную технологию!»
Для министерства было специально выстроено двадцатипятиэтажное здание
весьма символической формы. Павел Янович пошел собирать материал к
гостинице «Интурист».
«Отзынь, совок!" сказала ему первая попавшаяся красавица и назвала
сумму, которую она берет в валюте. Залубко охнул, обрадовался, и, не теряя
времени, истратил на красавицу выделенные министерству доллары. При этом
он не уставал охать, присвистывать и пользоваться персональным
компьютером, что красавицу весьма раздражало. Наконец на дисплее
показалась цифра прибыли столь высокая, что Павел Янович, не покидая
красавицы, телефонировал цифру в вышестоящие органы.
Там тоже охнули и отпустили на первое обзаведение кредиты, потребные
для строительства одного авианосца, двух театров, четырех стадионов и
музея восковых фигур на полмиллиона голов. «Я поверну эти денежные реки в
государственный карман!" публично заявил Залубко и установил себе
неслыханный в истории оклад денежного содержания в швейцарских франках.
«Хоть пожить полюдски!" думал он.
По всей стране независимо от региональных и национальных особенностей
было заложено две тысячи пятьсот... долго думали, как окрестить объекты.
Старое название никуда не годилось. «Паблик хауз» поанглийски это
простая пивнушка, можно так дезориентировать иностранцев. Кроме того,
многие библиотеки носят у нас название «публичных», но это вовсе не
значит, что их сотрудницы готовы разделить свой пламень с любым читателем.
Друбецкойзаде зарылся в историю и через некоторое время вылез оттуда со
словом «вертеп». Закипела было работа на объектах «Главвертепстроя»,
«Востсибвертепстроя», «Дальвертепстроя», но ненадолго никто не знал, на
что должен походить вертеп: на больницу, дискотеку или площадку для
откорма молодняка.
Строительная программа с треском провалилась. Павел Янович кинулся за
консультацией к давешней красавице. «Да я хату снимаю на Кутузовском!"
похвасталась красавица. Залубко завысил сулимую сумму прибыли и добился
выделения на нужды министерства большого числа вновь построенных жилых
домов. Но возникли финансовые органы: а как вы контроль будете
осуществлять? Кто знает, чем будут заниматься ваши сотрудницы там, за
закрытыми дверями? Павел Янович велел ломать к чертовой матери двери и
перегородки, чтобы все было на виду и под контролем, а посредине будка
мастера.
Наконец все было готово. Но первая же комиссия отметила и строго
указала на отсутствие наглядной агитации. Павел же Янович, вместо того,
чтобы навырезать картинок из любимого «Плэйбоя», распорядился вывесить
социалистические обязательства, скользящие планграфики их выполнения и
доску почета. Со скрипом стали внедрять бригадный подряд.
Только через три месяца после официального, с телевидением и
Пугачевой, открытия первые сотрудницы, заливаясь девическим румянцем,
переступили порог первого заведения. Оттрубив с восьми до семнадцати
первую рабочую неделю и не дождавшись ни одного клиента, российские путаны
возобновили прежний промысел в нерабочее время.
Еще хуже дело обстояло на местах. Направляемые туда столичные
специалистки неизменно попадали в номенклатуру, а местные не могли
преодолеть еще жгучего провинциального стыда. Пришлось прибегнуть к
оргнабору, ввести дополнительные льготы: бесплатное питание и
обмундирование, состоящее из черного бушлата, черной сиротской шапки и
черных же сапогчулок за три рубля. На бесплатное налетели вокзальные
побродяжки; в качестве же клиентов являлись через окно их прежние друзья,
с которых никакого навару. Через окно потому что для посещения вертепа
требовался паспорт, автобиография и анкета из девяносто восьми пунктов, а
ничего этого у бичей не было сроду.
Экспериментальный молодежный вертеп «Зорюшка» поначалу пользовался
успехом, потому что там играла знаменитая рокгруппа «Бляхамуха». Но в
один прекрасный день туда явились несколько молодых людей, отслуживших в
Афганистане, в считанные минуты разгромили вертеп, настыдили девиц и
набили рожи бляхаммухам. Развалины вертепа еще долго пользовались дурной
славой.
На Павла Яновича снова начали поглядывать с неудовольствием. В третий
раз кинулся Залубко к красавице. «Ладно уж, малахольный!" сжалилась она
и свистнула боевых подруг. Потребовав для себя кучу льгот и отмены
бюрократических рогаток, путаны столицы организовали
образцовопоказательный вертеп, который отличался от провинциальных, как
«Березка» от вологодского сельпо. В книге посетителей появился
восторженный отзыв стодвадцатилетнего американского миллиардера, ставшего
еще большим другом нашей страны. Был даже проведен телемост с коллегами из
СанФранциско, причем наши девицы были необыкновенно сильны в идеологии.
Но если бы даже патриотически настроенные за валюту девицы работали
двадцать четыре часа в сутки, это не могло покрыть убытков на местах.
А тут еще как на грех одна известная журналистка ненадолго сменила
профессию и разразилась в «Литературке» гневной статьей. В статье она как
женщина, мать, жена и любовница нелицеприятно указала, что вертепы
работают в неудобное для трудящихся время, персонал разворовывает
импортные контрацептивы, в буфетах нахально торгуют спиртным с бешеной
наценкой, белье, как и в поездах, постоянно влажное, повсюду антисанитария
и самый настоящий разврат! Все грехи, как всегда, были свалены на школу,
комсомол и буржуазную идеологию.
Павла Яновича хотели потихоньку спровадить на пенсию, но он по
глупости заартачился и пообещал потянуть за собой на дно жизни всех
высоких покровителей. Покровители перепугались и упрятали его в Заведение,
а заодно отправили туда сильно много знавшего референта Друбецкогозаде.