101
Видимо, я делаю пару лишних кругов на винтовой лестнице, и поэтому спускаюсь в холл. Давешних посетителей нет. Наверное, уже вкушают радости жизни. Только какойто парень стоит у стола, листая черный альбом. Невысокий, сутулый, с лицом изголодавшегося сурка, длинными прядями волос, выбивающимися изпод надвинутой на глаза кепки. Я прохожу мимо, к двери в служебные помещения, когда до меня доходит. А парень уже откинул альбом и неторопливо двигается к выходу. Кепочка! окликаю я его. Он останавливается и медленно оборачивается. Глаза пустые, жизнерадостные как у вареной рыбы. Ты Кепочка, повторяю я. Ни малейшей реакции. Парень лупится на меня пустым взглядом. Ты мне не нравишься! с нежданной радостью говорю я. Слышишь? Ты мне очень не нравишься. Три раза «хаха», отводя блеклый взгляд, отвечает Кепочка. И вновь поворачивается к двери. Любопытства в нем нет в принципе. Но, по крайней мере, земляк. Стой! кричу вслед, и он останавливается. Равнодушно ждет. Тебе не следует больше приходить сюда, говорю я. Кепочка ухмыляется. Первая эмоция на его лице но она такая механическая, словно я общаюсь с программой, а не с человеком. Чего ты здесь добиваешься? Кажется, это тот вопрос, на который он готов ответить. Некоторые исследования групповой психологии. Проводи их в другом месте. Белесые глаза обшаривают меня с ног до головы. Ты здесь работаешь? Нет. Значит мутант. Я теряюсь от этой странной характеристики, и Кепочка поясняет: Утрата социальной и этической ориентации. Распад личности. Какая неизбежная и отвратительная метаморфоза. Уже открывая дверь он добавляет: Неинтересно... ...Голос Вики догоняет меня на выходе: Подожди, Леонид. Не надо! Прийти в себя довольно трудная задача. Оказывается, моя правая рука вцепилась в пояс, а левая сжата в кулак. Смотрю на Вику, ощущая, как медленно спадает ярость. Это был Кепочка? уточняю на всякий случай. Да. Кажется, я начинаю понимать вашу реакцию... Остыл? интересуется Вика. Молодец. Пойдем. Мне уже не по себе от недавней вспышки. Странно, не ожидал, что меня можно так легко завести ничего, в общемто, не значащими словами. Кто он такой, Вика? Она чувствует, что на этот вопрос придется дать ответ. Ничего особенного. Просто человек, считающий себя вправе судить окружающих. Например виртуальных проституток? Не только. Я знаю еще пару мест, где Кепочка ставит свои эксперименты. Он чтото говорил о психологии... Непонятно почему, но эти слова Вику смешат: Личность, неспособная к созиданию, обязательно ищет оправдания деструктивному поведению. Очень часто они принимают форму отстраненного наблюдения за несовершенствами мира. Особенно за такими, как наш бордель... Мы входим в дверь, с которой улыбается черный котенок, и Вика продолжает: Психология, в общепринятом понимании, крайне простая наука. Люди, неспособные самостоятельно вбить гвоздь или срифмовать пару строчек, ни капли не сомневаются в своей способности понимать и судить других. В крайних проявлениях это становится смыслом жизни и источником самоутверждения. Кто ты, Вика? Психолог. Кандидат наук, если тебе интересно. Она садится, стряхнув со стула каменную крошку. Комната после землетрясения явно нуждается в уборке. Поскольку второго стула все равно нет, я опускаюсь на корточки. А тема твоей диссертации? «Сублимация аномальных поведенческих реакций в условиях виртуального пространства». Словно извиняясь, она добавляет: Принято формулировать таким языком. Вот оно что... Ты изучаешь таких, как Кепочка? спрашиваю я. Настоящий охотник за охотниками липовыми? Нет. Уже давно нет, Леня. Изучать было интересно полгода, год. А сейчас все они на одно лицо. И Кепочка, и остальные подобные ему. Все патологии едины, и если ты знаешь одного психопата, то можешь предсказать поведение тысячи. Тогда зачем... Потому что они есть. Здесь деструкция, прущая из них, может причинить боль одному, нескольким людям. В реальной жизни они оставят за собой след из сломанных судеб, отравленной любви, осмеянной дружбы. Может быть, даже из крови. А здесь они безвредны. Весь их гонор, звериные реакции, интриги и самомнение пыль. Пыль на ветру. Но ведь тебе тяжело здесь! И что с того? Больно не мне настоящей. Больно мне нарисованной. Вика... Я тебя прошу не вмешивайся в дела заведения. А то Мадам снимет твой доступ. Она улыбается, и я теряюсь. Ладно. В заведении я в ваши дела не вмешиваюсь. А за его пределами? Это уже вопрос личной свободы. Вика разводит руками. Леонид, тебе сколько лет? Меняемся? быстро спрашиваю я. Информация на информацию? В виртуальности никто не афиширует свои биографические данные. Но Вика даже не подозревает, насколько их не привык афишировать я. Хорошо. Мне двадцать девять, Леонид. Прежде чем ответить, я еще успеваю обрадоваться. Тридцать четыре. Никогда бы не подумала. Я тебе давала двадцать с небольшим. Не стоит говорить, что мои опасения были прямо противоположными. Виртуальность лжива. Нет. Виртуальность как лед. Мы вмерзаем в нее раз и навсегда. Нашу первую маску невозможно снять. Потом можно придумать сотни тел, но то, первое, всегда будет заметно. Твоей первой маской была Мадам? Вика берет со стола сумочку, достает сигареты, закуривает: Да, Леня. Мы получили грант на исследование сексуального поведения людей в виртуальном пространстве. Западники были немножко на этом повернуты... какникак треть информации в сети касалась секса. Вот я и придумала такой образ уверенная, тертая жизнью, все повидавшая хозяйка борделя. Он получился, признаю я. Вика выдыхает дым и спрашивает с легкой иронией: Может быть, я такая и есть? В глубине души? А мне плевать. Вру я, вру. Но Вика не спорит. Зуко тебя успокоил? Почти. Он хороший специалист. Ты можешь спокойно приводить своего приятеля. Смотрю на часы. Время еще есть. Это не так просто, Вика. Тут важно угадать, и прийти за ним вовремя. Смешной вы народ, хакеры, бросает Вика. Мне тоже смешно. Надо же! Меня посчитали крутым программистом. Ты позволишь у тебя поспать? Что? Поспать. Я почти сутки в глубине, а работать лучше со свежей головой. Вика вот чудо подходит к вопросу поделовому. Тебя разбудить? Да, через два часа. Спи. Будь как дома. Я сама тебя разбужу. Она треплет меня по голове жест скорее подошел бы Мадам, но мне все равно приятно. Кивает на постель и выходит в ту дверь, что ведет в костюмерную. Через минуту Мадам выйдет из своей комнаты и отправится командовать девочками. А я делаю не совсем корректный поступок. Достаю из кармана куртки катушку с тонкой нитью. На конце нити грузик. Ветер за окном не утихает ни на минуту, нитку раскачивает, но я всетаки вытравливаю ее до конца. Когда грузик касается склона, смотрю на нить: каждый метр ее отмечен полоской красной краски. Семь с половиной метров. Простыни тут не помогут. Ну ничего, в борделе наверняка есть веревки, хотя бы в тех комнатах, что предназначены для садомазохистов. Выкидываю катушку за окно. Мне чутьчуть неловко, но я утешаюсь тем, что Вика наверняка разрешила бы этот маленький эксперимент. Она ведь сказала «будь как дома»... Я плюхаюсь на узкую кровать, прямо на покрывало. Закрываю глаза. Но перед тем, как позволить себе уснуть, всетаки выхожу из виртуальности и приказываю «ВиндоусХоум» разбудить меня через два часа. Сон приходит почти мгновенно. Я почемуто надеюсь, что снова увижу чтото сюжетное и пророческое как в прошлый раз, когда Алекс расстрелял Неудачника. Но мне снится полный сумбур. Радуга, сияющая над Диптауном. Ослепительные всполохи, похожие на диппрограмму. Только эта радуга сложена из уступов, это библейская лестница, уходящая в небо. Я иду по ней, словно Компьютерный Маг в своих крылатых шлепанцах. Цвета, оказывается, имеют разную плотность я проваливаюсь в фиолетовых и синих слоях, слегка опираюсь на зеленые и твердо ступаю по желтым. Город подо мной ярок и наряден, я вижу его сквозь цветной туман. Во сне я даже знаю, почему иду в небо. Гдето там, наверху, хрустальный купол глубины, разделивший мир пополам. Я должен разбить его или оружием Маньяка, или голыми руками, как получится. Хрусталь треснет и прольется на город ослепительным звездным дождем. Ведь звезды они из хрусталя, это не подлежит сомнению. Из колкого хрусталя, отражающего свет наших глаз. И чтото случится. Может быть звезды сожгут нас. Может быть успеют остыть, и упадут в подставленные ладони. Не знаю, чего именно я хочу. Главное не ошибиться и ударить вовремя. Оно уже определено, то время, когда я смогу превратить барьер в миллионы хрустальных звезд. Оно почти пришло, время... Время... Леонид, время... Открываю глаза под шепот «ВиндоусХоум». Проходит пара секунд, прежде чем я осознаю, где нахожусь. А еще через мгновение входит Вика. Ты проснулся? Киваю, сажусь на смятой постели, тру лоб. Голова тяжелая. Надо было или дольше спать, или вообще не ложиться. Я сварю кофе, говорит Вика. Привалившись к деревянной стене, наблюдаю за Викой. Она достает из черного, не от грязи от старости, буфета полотняный мешочек с кофе. Мелет зерна на маленькой ручной кофемолке из надраенной до блеска меди. Умело разжигает очаг. Пахнет сухими сосновыми дровами, закипающим кофе и какойто абстрактной, немедицинской чистотой... то ли воды в горном ручье, то ли горячего песка под солнцем. Хорошо. Я могу прошептать свою считалочку и выйти в реальность. Сварить настоящий кофе и даже сдобрить его остатками коньяка. Умыться холодной водой. Будь я проклят, если так поступлю. Это здесь все настоящее чистый воздух, живая вода, кофейная гуща на дне чашки, заботливый взгляд Вики. Снаружи заброшенная пыльная комната, сырость, гнилая вода из крана. ...Чтото часто стало накатывать на меня это самоубийственное желание стать таким, как все... Коньяк? спрашивает Вика. Наливает мне маленькую рюмочку «Ахтамара». У меня есть еще минут пять, говорю я. Потом... пора. Ты вернешься не один? Надеюсь. Возьми своего друга за руку, когда будешь входить. Тогда для него тоже сделают привилегированный статус. Я попрошу Мага. Спасибо. Мадам поблагодаришь. От нее все зависит. С Мадам мы друзья, она позволит, улыбаюсь я. Я успеваю выпить две чашки кофе и две рюмки коньяка, прежде чем мое время и впрямь кончается. Пора. Вика начинает прибирать в комнате, когда я выхожу. Я невольно вспоминаю про суррогатсемьи, которые в последнее время стали появляться все чаще и чаще. Все эти живущие в разных городах парочки, снимающие в Диптауне общие квартиры. Говорят, они очень любят возиться по хозяйству, пылесосить и стирать словно имитация быта сделает их союз настоящим. «А у вас есть семья?» «Да. Моя подруга проститутка, у нас маленькая горная хижина в борделе. Заходите, она сварит прекрасный кофе. У нас всегда чистенько и уютно, даже после землетрясения!» От того, что такая картина не вызывает ни малейшего раздражения, становится страшно. Ситуацию надо разрешать. Как угодно. Я бреду по улице к входному порталу. Прохожу мимо павильончика какойто авиакомпании, где скучает оператор. Рядом с павильончиком примостился нищий. Это тоже новое явление побирушки в виртуальном пространстве, еще месяц назад их не было. Нищий опрятен, но оборван и тощ. Его фигура слегка просвечивает и дергается рывками таким способом пытаются продемонстрировать низкую скорость модема и слабость программного обеспечения. Help me... стонет нищий. Бог подаст, сообщаю я. Господин хакер, хотя бы один доллар... плачется вслед нищий. Говорят, большинство из этих нищих русские. Говорят, что никто из них в деньгах не нуждается. Это просто забава «новорусских», редкое развлечение. Поклянчить, побыть в шкуре нищего. Якобы, модная и действенная психотерапия. Маньяк клялся, что навесил одному из таких нищих маркер, и тот оказался директором крупного банка. Я работал на «Микрософт», бормочет нищий, плетясь следом. Однажды я назвал «форточки» сырой программой, и похвалил «Полуось». На следующий день Билл Гейтс лично уволил меня и внес в черный список. А я был крутым хакером... до чего же я опустился... На каком прерывании висит твой модем? кричу я, оборачиваясь. От чего зависит появление надписи «начните работу с нажатия этой кнопки» в «ВиндоусХоум»? Три лучших способа завесить «форточки»? Кто придумал текстурную графику? Лучший протокол для модемов марки... Нищий обращается в бегство. Наверное, Маньяк не врал. Но, по крайней мере, эти забавы менее опасны, чем уличные гонки, бывшие у нуворишей в моде год назад. Изза них тогда было запрещено пользование личными машинами, и «Диппроводник» победоносно занял рынок транспортных услуг. Встреча с нищим развлекает меня, и к порталу «Лабиринта» я подхожу уже совсем в другом настроении. В боевом. Толпа густая, как всегда. «Лабиринт» пока функционирует, значит, я все рассчитал правильно. Но страх опоздать и в последнюю секунду уткнуться в закрытую дверь не отпускает. Протискиваюсь между игроками, спешу. И лишь вводя свой код и выходя на тридцать третий уровень, я успокаиваюсь окончательно. Начали! Я Стрелок!