* * *
На утро чужинец Баюн вновь появился у стоянки. Где он сам ночевал
осталось неизвестным; Таши хотел среди ночи побродить по округе, но
Ромар запретил накрепко. Если уж имеешь дело с чужинцем, то по меньшей
мере старайся не делать опрометчивых шагов.
Как Баюн подош„л, не заметил никто. Он просто возник в нескольких
шагах и, как бы продолжая давно начатый разговор, произн„с, обращаясь
к Таши:
– Сейчас ты пройд„шь по своим следам на старое место и будешь
охотиться там, пока не подстрелишь четыре белки. А ещ„ лучше – пять.
– Кто же бь„т белку весной? – недоверчиво спросил Таши. – У не„
сейчас не шкурка, а одно позорище.
– Ты хочешь ждать до зимы? – вопросом на вопрос ответил Баюн, и
Таши покорно склонил голову.
Баюн тем временем достал откуда–то, как из воздуха взял,
маленький, совершенно детский лук и связку стрел, какими Таши и во
младенчестве побрезговал бы.
– Вот тебе оружие для охоты. Ты ведь любишь стрелять из лука?
Таши вспыхнул, но сжал зубы и молча взял игрушку. Коли взялся
покорствовать врагу, так иди этой тропой до конца. А дашь волю
гордости, так всего и сможешь, что умереть гордо, и ничего больше не
выторгуешь.
– Можно взглянуть? – спросил Ромар.
– Погляди, – согласился чужинец. – У тебя глаз л„гкий, вреда не
будет.
Старик подош„л, склонился над лучком, на мгновение прижался к нему
щекой и тут же отодвинулся. Глаза старика влажно блеснули.
– Великий Лар, какая вещь! – произн„с он. – Как бы я хотел сделать
такую!
Выходит не просто обидную безделку подсунул ему котяра, –
успокоился Таши. Даже Ромар завидует такой безделке. Конечно, будь у
Ромара руки, он бы сделал ещ„ лучше, но что зря жалеть о прошлогоднем
снеге: будем стрелять из того, что есть. Тем более, не так и сложна
задача – промыслить пяток бельчат. Зверька этого в округе полно, а
векша существо любопытное и доверчивое. Без особой нужды в него и
стрелять–то неловко. За час можно управиться.
– К обеду ждите, – сказал Таши, направляясь к краю поляны.
– Не хвались, – прозвучал в голове ровный голос. – В мо„м лесу
звери пуганные.
Когда Таши исчез за деревьями, Баюн покачал круглой головой и
сказал так, чтобы слышал только Ромар:
– Хороший юноша. Но ещ„ очень молодой.
– Но зато хороший, – ответил старик.
– Думаю, что к вечеру он верн„тся, – прозвучал Баюн, – а пока я
хотел показать тебе свой дом.
– Ей можно видеть? – молчаливо спросил колдун, указав глазами на
Унику.
– Ей можно, хотя она тоже ещ„ очень молода. Е„ слишком многое
тянет к внешнему. Будет ли толк?
– Молодость имеет обыкновение проходить. Пусть посмотрит.
Идти пришлось недалеко, и с первого взгляда ничего особого они не
увидели. Тот же лес, такие же сопки, что и повсюду в этих местах. Но
под навесом одной из скал обнаружился узкий лаз в пещеру. Ромар и
Уника прежде видывали пещеры вырытые водой в меловых откосах вдоль
стариц и у самого русла Великой. Но о таких норах им не доводилось и
слышать. Рассказывали правда, что горные великаны тоже селятся в
огромнейших залах, что встречаются нередко в западных горах. Но одно
дело слышать, и совсем другое увидать самим.
Путники проползли в узкое отверстие, довольно долго спускались по
тесным ходам, так что сама память о дневном свете осталась наверху.
Уника с тревогой думала, что Таши может вернуться прежде времени и
будет тревожиться, нигде не найдя е„.
Куда вед„т ход, видно не было, но снизу ощутимо тянуло свежим
ветром, а это значит, что впереди, во всяком случае, не тупик. Но
того, что ожидало их за очередным поворотом, ни Ромар, ни Уника
предполагать не могли. В глаза блеснул тусклый свет, и путешественники
очутились в обширном зале, таком высоком, что потолок терялся в
полутьме. Воздух в пещере переливался голубым сиянием, позволявшим
кое–как видеть, что происходит вокруг. Небольшой ручей стекал по
ближней стене, образуя подземное озерцо и исчезая в разломе стены. А
на мелком песке возле воды или в укромных углах, где можно спрятаться
от света и посторонних взглядов, сидели и лежали люди. Вернее,
настоящих людей здесь было всего двое или трое, а остальные являли
удивительное разнообразие человекоподобных фигур. По мелкой воде
бродили согнутые и трупоеды, неподал„ку скорчились двое большеглазых
карликов, забился в угол робкий горный великан. Копошились ещ„
какие–то существа, которых Ромар не умел определить. И все они были
чрезвычайно, безнад„жно стары. Морщинистые лица, трясущиеся руки,
бессмысленно жующие рты, погасшие глаза. Кое–кто поднял равнодушный
взгляд, кто–то успугался, увидав гостей, но ни один ничем не показал,
что понимает происходящее. Страшная галерея живых мертвецов продолжала
сво„ бесцельное шевеление.
Ромар молча обош„л пространство пещеры. Останавливался то у одной,
то у другой фигуры, пытливо заглядывал в глаза, словно спрашивая о
ч„м–то и не находя ответа. Уника просто ничего не понимала, ей было
всего–лишь страшно. Заманил их чужинец и теперь уже не выпустит. И
Таши будет напрасно метаться по окрестностям, разыскивая их след. Они
теперь навеки похоронены под земл„й, среди живых мертвецов. Уж лучше
быть убитым по–простому, как всякий живущий погибает.
– Сколько же им лет? – спросил наконец Ромар.
– Кому сколько, – ответил Баюн. – Но много. Я до столька считать
не умею.
– Зачем они тут? – было видно, что Ромар зада„т этот вопрос вместо
того, который тревожил его на самом деле, но который безрукий колдун
задать не осмеливался.
– Это маги прежних врем„н. Великие колдуны, познавшие тайны мира.
Они были так могучи, что теперь не могут умереть, но стали так стары,
что не могут жить. Я собрал их здесь, потому что тут им не так плохо.
– Страшно... – невольно вырвалось у Ромара.
– Страшно, – согласился Баюн. – Они уже толком ничего не понимают,
а мне страшно. Прокормить их нетрудно, в конце концов, они и при жизни
не были привередливы. Куда хлопотнее бывает, если кто–то из них
начинает колдовать. Сил у них немного, но их искусство велико.
– Тот колдун, что Кюлькаса тревожит, – спросил Ромар, – случаем
здесь не сидит? Кто из ума не выжил, тот на такое не вдруг решится.
– Здесь его нет, – сказал Баюн. – Я бы знал.
Уника подошла к одному из людей, заглянула в сморщенное словно
прошлогоднее яблоко лицо. Остатки белых волос курчавились на голом
черепе, кожа, когда–то ч„рная казалась теперь грязно–серой.
– Кто ты? – спросила девушка.
Негр молчал.
– Кто ты? – повторил Ромар на языке чернокожих.
Я Джуджи, заклинатель раковин, – неожиданно ответил старик и снова
опустил голову.
Богоподобный Джуджи, живым ушедший на небо! Так вот каковы
оказались твои небеса!
Может быть лучше было бы их убить? – Ромар повернулся к чужинцу. –
Сами умереть они не могут, но убить их возможно?
– А ты сможешь это сделать? – спросил Баюн.
Ромар поник и, помолчав, произн„с:
– Лучше бы ты не показывал мне этого. Это и моя судьба тоже?
Баюн долго молчал, покачивая головой, так что было не понять, что
именно собирается он ответить.
– Всего можно избежать, – упали беззвучные слова. – Так или иначе,
но ты попад„шь сюда. Но я бы хотел, чтобы ты приш„л ко мне прежде чем
станешь таким. Тогда нас было бы двое.
– Ты же знаешь, я не могу оставить начатое, не могу бросить людей.
– Они все не могли бросить дел, до последнего они бились за свои
народы, и вот теперь они здесь. Что им пользы в том, что они отдали
себя до последней мысли? Их забыли, и сами они почитай что ничего не
помнят из прошлого. Так было ли это прошлое?
– Было, – сказал Ромар. – Если народ жив, то прошлое становится
будущим.
– Может быть, – согласился Баюн. – Мой народ уш„л с земли, и у
меня будущего нет. И вс„–таки, я зову тебя к себе. Я понимаю, что
сейчас ты меня не услышишь; слишком трудную задачу вздумал ты решать,
а дети, которые идут с тобой, это всего лишь твои руки. Одна рука
ничего не сможет сделать, поэтому ты должен идти вместе с ними. Но
потом, когда сил станет совсем мало, вспомни мои слова и оставь малую
толику себе самому, чтобы жить человеком, а не сидеть на этом берегу.
– Ты прав, – сказал Ромар. – Сейчас я действительно очень хочу
выйти из–под земли и увидеть небо. А что будет потом, этого не скажут
и гадальные кости.
