Глава шестая, в которой Иван торгуется за
полцарства.
Догадлив был поп Гапон. Действительно, не прошло и часа после
тайного визита Черномора к Владимиру, как в палаты княжецкие вва
лились три богатыря. Покачиваясь и помогая друг другу не упасть,
встали они пред ясны очи переодевшегося в полосатую пижаму Красна
Солнышка.
Добрыня Никитич сделал шаг вперед и, галантно поклонившись,
обратился ко владыке земли русской:
Дело в следующем, княже. Хотим в твою честь подвиг совер
шить. Однако поклон не прошел ему даром: произнеся эту фразу, он
оступился и рухнул на пол.
Да ты, брат, пьян! вскричал князь, якобы удивленно.
Князь! вопреки очевидности оскорбился за друга Илья,
как ты мог подумать?! Добраня рынен! То есть, тьфу! Добрыня ранен.
В бою с гвардейцами Гапона.
С какими гвардейцами?! изумился Гапон. Нет у меня ника
ких гвардейцев!
Нет, так будут, уверенно заявил Алеша, ты давно о своей
гвардии тайно мечтаешь.
Откуда знаешь? удивился Гапон.
Телепатия, объяснил Алеша.
Телепатия! взъярился князь, телепатия, говоришь?! У
нас, между прочим, тоже телепатия! Вот онато мне и подсказывает,
что только что вы меня в кабаке собакой кличали!
У тебя, князь, телепатия неправильная, предположил Алеша.
Да хрен с ней, с телепатией, махнул рукой Владимир, у
меня тридцать три богатыря в свидетелях.
И как же мы теперь, княже? не очень вразумительно, но до
крайности горестно спросил Добрыня, пытаясь подняться на четве
реньки.
Как, как, столь же горестно ответил Владимир, головы
будем рубить, вот как.
Головы рубить, эт хорошо, эт понашему, встрепенулся ус
нувший было стоя Илья Муромец, кому рубить?
А вам, кому же еще, радостно сообщил Гапон. Тебе перво
му.
Илья нахмурился, напряженно соображая. Наконец сказал:
Не, мне не смогу. Размахиваться несподручно.
А если кого другого попросить? все с той же радостью в
голосе осведомился Гапон.
Другому не позволю, подумав, ответил Илья, а сам не мо
гу. Несподручно.
Не позволишь?! с внезапной свирепостью взвизгнул Гапон.
А вот сейчас проверим! Эй, стража, взять их!
Стражники двинулись было опасливо к богатырям, но останови
лись, услышав обращенные к попу слова князя:
А ты че это тут раскомандовался?! Мантию, жулик, выиграл, и
все уже?! Вот заведешь свою гвардию, тогда и командуй! Понял? И,
повернувшись к стражникам, скомандовал сам:
Эй, стража, взять их!
Стражники искательно посмотрели на Гапона. Тот незаметно мах
нул им рукой, мол, делайте. Стражники придвинулись вплотную к бо
гатырям.
Только тронь! рявкнул Илья, выставляя перед собой меч бу
латный. Но меч перевесил, и Илья упал лицом в направлении вытяну
той руки. И упал он прямо на все пытавшегося подняться Добрыню.
Тот жалобно пискнул и затих. Затих и Илья. А еще через мгновение,
обнявшись, они сладко посапывали на полу.
Эх, ребята, укоризненно протянул Алеша Попович и сел на
пол рядом с ними.
Без сопротивления, как дрова, стража поволокла троицу прочь
из тронного зала.
Гапон хотел чтото крикнуть вслед, но удержался и шепнул нес
колько слов князю. Князь согласно кивнул и крикнул вдогонку страж
никам:
В погреб их! И свяжите хорошенько! А затем добавил, обра
щаясь к Гапону: Казним на рассвете. Пусть проспятся. Негоже
русских богатырей во хмелю казнить.
Я всегда поражался твоей справедливости, Володя, преданно
глядя князю в глаза, сказал Гапон.
Спасибо, Гопа, жеманно поправил воротник пижамы князь.
Вовка, проникновенно продолжил поп, дружески положив руку
князю на плечо, а давай их всетаки прям сейчас казним. Куй, как
говориться, пока горяче.
Не, княжецкое слово менять не могу.
Даже для меня?
Даже для тебя.
Жаль, жаль, сказал Гапон задумчиво. Но тут же повеселел:
Знаешь, сказал он, не люблю я эти зрелища, честное сло
во. Можно, вы их без меня казните, а?
А чего ж, конечно. Отдыхай.
А точно казните?
Ну я ж сказал!
На рассвете?
Обязательно.
Гапон благодарно пожал князю руку:
Вот это я понимаю! Сказано, сделано! А я тогда пойду, посп
лю, устал я чегото от трудов государственных. Потом в баньку схо
жу. Потом, сам понимаешь, Алена у меня... К обеду только появлюсь,
ладно?
А чего ж, ступай, разрешил князь, Алена у тебя ух!
князь сжал кулак, демонстрируя хилый бицепс. Славная! Привет пе
редавай от свата.
Непременно, Вова, непременно, заверил поп, адью! И,
весело посвистывая, вышел вон.
... Влетев в свою поповску избу, Гапон еще в сенях закричал
призывно:
Аленушка! Светик мой! Твой Гапончик пришел!
Огромная, на две головы выше его, мрачная бабища подбоченясь
возникла в дверном проеме. Есть женщины в русских селеньях...
Ну? спросила она грозно.
Аленушка, с виноватой улыбкой сказал Гапон просительно,
собираться надо. Уезжаем мы.
Куда это вдруг? от презрительного прищура глаза Алены
превратились в две синие щелки.
Слушай меня, Аленушка, зашептал Гапон, наконецто приш
ло за батюшку твоего Соловушку отмщение. На рассвете Илюху, обид
чика твоего, со двумя его сотоварищами лютой казнью Владимир каз
нит. А мы с тобой сейчас двинем к печенегам, обо всем об этом со
общим и к полудню с войском ихним уже и в Киев вступим. И стану я
ханским на Руси наместником. Тогда и свадьбу сыграем. А?! Ловко я
закрутил?!
Алена, онемев от возмущения, уставилась на Гапона. Наконец,
взорвалась:
Ах ты змей подколодный! Ах ты тать окаянная! Россиюматушку
продавать?! Да я тебя, гада!.. И она выдернула из под полы свою
девяностопудовую кочергу, с коией не расставалась даже в постели.
Ты ж моя упрямица, ты ж моя непослушница, принялся ласко
во приговаривать Гапон, отступая вглубь сеней. А там, в сенях, на
тот случай все уж приготовлено было. В одну руку схватив с вешалки
рушник, в другую с полки бутыль с наклейкой «Хлороформ», он
плеснул зелья на ткань и, подскочив вплотную к Алене, сунул ей
рушник в лицо.
Бабища с грохотом рухнула на пол и захрапела, сотрясая звуком
избу.
Ничего, ничего, Аленушка, приговаривал Гапон, корабельным
канатом скручивая ей руки и ноги, баба ты норовистая, что кобыл
ка необъезженная... Вот стану наместником, свадьбу справим, тогда
и полюбишь, тогда и послушной станешь. Сказав это, он прощальным
поцелуем осенил пухлые девичьи уста, а затем вогнал в них толстен
ный кляп из скомканной скатерти. Ты тут полежи, отдохни, ска
зал он на прощание безответному телу, а я пока сбегаю с Черномо
ром разберусь.
С этими словами поп поспешно выскочил из избы.
... А во княжецких палатах тем временем происходило вот что.
Только было собрался Владимир от волнений отдохнуть, как отвори
лась дверь и вошла Несмеяна.
Обидчика моего не нашли, папенька? кокетливо спросила
она, поправляя рукава шитого бисером кафтана.
Обидчика, обидчика... Ищут, рассеянно сказал Владимир,
озираясь по сторонам. Где ж корона? Неужели Гапончик уволок? Каз
ню... А! Вот она!
Владимир подобрал невесть как закатившуюся под трон корону,
обдул с нее пыль и искоса посмотрел на дочку.
Чего вырядилась в праздничное? Сарафан, небось, из китайс
кого сукна шит, а ты его в будни носишь. Отецто у тебя князь, и
то попростому одевается! Он похлопал себя по бокам, демонстри
руя полосатую пижаму.
Несмеяна лишь вздохнула и промокнула глаза платочком.
Грустно, папинька. Посмеяться хочется.
Так ты посмейся, оживился Владимир. Народу объявим, что
я тебя сам развеселил, полцарства сэкономим. Ну?!
Царевна покривила губы, старательно развела их пальцами вверх
и застыла.
Ну, подбадривал Владимир. Давай, хохочи, золотко!
Чего с Емелей будет, как сыщут? продолжая кривить лицо,
спросила Несмеяна.
Казним. Голову с плеч скинем, как положено.
Несмеяна тихо, уютно заревела.
Ты чего, дочка?
Люб он мне! не прекращая реветь сказала Несмеяна. Все
женихи придурки какието, клоуны, шуты гороховые. А он серьез
ныыыый! Богатыырь!
Липовый, не терял духа Владимир.
Какая разница, огрызнулась Несмеяна. Про то никто не
ведал!
Так чего ж шум подняла? не выдержал Владимир.
Дура, самокритично призналась Несмеяна. Все равно нико
му меня не развеселить. Соврала бы, мол, заставил он меня посме
яться маленько, стала б женой богатырской. Внука бы тебе родила,
наследничка!
Владимир потер лоб. Последний довод, похоже, попал в больное
место.
Значит так, дочурка. На Емеле свет клином не сошелся. Есть
и другие на Руси богатыри. Кто нам первым на глаза попадется, того
и окрутим.
Несмеяна, похоже, ждала не этого. Но возразить не успела. В
дверь заглянул стражник и виновато произнес:
Аудиенции просят, пресветлый княже!
Занят я! гаркнул Владимир.
Убедительно просят, не унимался стражник, потирая шишку
на лбу. Не ктонибудь, а добрыймолодец Ивандурак. С булавой.
Может, пустим?
Ох и распустились вы... начал Владимир и вдруг оживился:
Добрый молодец, говоришь? он заговорщицки глянул на Несмеяну.
Отлично. Даже лучше, чем богатырь, а то они больно наглые да
своенравные. Пускай!
Стражник исчез, а в палаты вбежал Ивандурак. Со сладостным
для княжецкого уха криком «Не вели казнить, вели миловать!" он
бухнулся на колени. Пол в комнате захрустел.
А, ты значит и есть Ивандурак, приглядевшись, разочаро
ванно сказал князь. Казнить не буду, но и награду отложим. Вер
но, Несмеянушка?
Та согласно кивнула.
Не за себя прошу, за друзей моих, вставая сказал Иван.
Не виноваты они, княже!
Это кто ж не виноват? Илюшка, Алешка да Никитич Добрынька?
Ну ты загнул! Несмеянушка, ты только послушай: над ним самим по
дозрение висит, а он за изменщиков просит!
Владимир поправил корону, прошелся взадвперед, заложив руки
за спину, и задумчиво произнес:
Мы не французишки галантные, не британцы учтивые. У нас, у
русичей, свой исторический путь. Мы пойдем другим путем!
Иван почесал затылок и виновато сказал:
Не пойму я слов твоих мудреных, княже. Дурак. Так как нас
чет друзей моих?
Чем докажешь, что не ругали они меня?
Иван задумался. Процесс протекал туго, с заминками. Наконец
он произнес:
Пресветлый князь, дело было так...
... Три богатыря да Ивандурак сидели в трактире и пили ядре
ный русский квас. Илья Муромец рассказывал о своей любви к Алене.
Как мне жить без нее, не ведаю! воскликнул он в заключе
ние. А все ж верю: Владимир ей прикажет, и пойдет она за меня!
Ох как прав ты, воскликнул Алеша с восторгом, справед
лив наш князь! Третий месяц нам жалование не повышает, а все равно
люб нам Красно Солнышко! Сказал и квасу выпил.
Потому не повышает, что абы как мы ему служим, разрыдав
шись поддержал друзей Добрыня. А надо б получше! Как земле рус
ской!
... Владимир ошалело смотрел на дурака. Потом спросил:
И ты надеешься, что я поверю в сей бред?
Надеюсь, признался Иван. Черномор на ухо туг, не дослы
шал, сам додумал и наябедничал.
Слово дурака против слова Черномора, усмехнулся князь.
Кому поверю, как сам разумеешь?
Черномору, разумею, обреченно вздохнул дурак.
Такто, сказал Владимир назидательно. А чего припозд
нился с оправданиямито? После кваса отходил?
На сходке ВБО я был.
Не матерись при дамах! сурово оборвал его князь. Где
был, что делал? Объясняй!
Былины слушал, медовуху кушал, начал перепуганный Иван.
Сидели бояны, не трезвы не пьяны, друг другу улыбались, в любви
признавались. Самый главный был боян...
Со страху и под влиянием воспоминаний дурак заговорил стиха
ми. Князь и Несмеяна обалдело слушали рассказ о боянских спорах, о
новых былинах и о появлении зеленоголового бояна.
Волосы как травка, на шее бородавка, грамотка поддела
на, да отлично сделана...
Рифма слабая, вставил князь.
Я же там стоял на страже, думал, вдруг прорвется враже? Как
услышал про наветы, прибежал едва одетый. Вот стою перед тобой и
рискую головой...
Во! оживился Владимир. В конце ты малость раздухарился.
Стоишь и рискуешь, точно. Все остальное чушь собачья. Бояны
интеллигенты, медовуху не пьют. Людей с зелеными волосами не быва
ет. У китайцев волосы синие, то всем известно, а вот зеленых в
природе нет. Что с тобой делать дурак?
И тут княжецкие палаты сотряслись от хохота. Задрожали стек
ла, посыпалась штукатурка, испуганно поникла ветками березка в
кадке.
Смеялась Несмеяна. Заливисто, радостно, тыча пальцем в Ивана
и хватаясь за грудь. Владимир неумело перекрестился и запричитал:
Доченька, доченька, что с тобой? Поперхнулась что ли? Успо
койся! Ничего смешного нет! Это просто дурак!
У... у него... у него на штанах... Несмеяна зашлась в хо
хоте, потом зарделась и скромно закончила: ширинка расстегнута.
Вот как торопился.
Ивандурак, заслонясь булавой, торопливо приводил штаны в по
рядок. Князь Владимир чесал затылок. Потом задумчиво сказал:
Интересно, почему тебя такая малость насмешила? Видать, и
вправду замуж пора... Иван, ты понял? Несмеяна невеста твоя от
ныне!
Иван поднял на князя глаза и неуверенно улыбнулся. Потом пе
ревел взгляд на царевну, и улыбка погасла. С минуту в душе дурака
продолжалась тяжелая борьба. Затем он спросил:
А полцарства? Можно получить ту половину, где подвалы с
дружками моими?
Какие полцарства? засуетился Владимир. Комнатку во фли
геле выделю, земли надел пожалуйста! Мы ж ее, фактически, вместе
рассмешили! Значит, и награду делим. Родную дочь в жены брать уже
немодно, так что поделим все культурно. Тебе царевну, мне при
данное.
Тогда не получится, отрезал Иван. У меня уже есть милая.
Владимир обомлел.
От царской дочки, собака, отказываешься?! Позоришь?!
Сам собака! взорвался вдруг Иван. Правы были дружки,
собака ты, князь!
Ох, зря он это сказал. Но было поздно. Владимир махнул рукой,
и отовсюду повалила стража, прятавшаяся до того под лавками, сто
лами и в кадках с березками. Дурак попробовал сопротивляться, но
силы были неравны. Вскоре его повязали, и остатки стражи уволокли
дурака в подвал. Князь Владимир утешал вновь плачущую Несмеяну:
Ничего, ничего, жили без мужа и дальше поживем. Не плачь,
девчонка. Пройдут дожди. Дурак найдется. Ты только жди.
Несмеяна ревела.
Князь сказал жалостливо:
Ну, хочешь, я ширинку растегну? Посмеешься.
Неет, замотала головой Несмеяна, мне у тебя не смеш
нооо.
Владимир вздохнул, посмотрел вслед полоненому Ивану и печаль
но сказал:
Однако, каких людей теряем! Лучших людей...
Сидел за решеткой в темнице сырой, страдая с похмелья, дурак
молодой. Ох и муторно же ему было! Друзей не спас, а еще хуже
подставил. Сам в немилость попал. Царевну обидел, князя оскорбил.
Опохмелиться нечем.
Эй, дурак, передача тебе, маленькое окошечко в железной
двери камеры открылось, и разукрашенный синяками стражник протянул
Ивану бутыль и огромный каравай. Девка твоя, Марьяискуссница,
передала. Я отпил пару глоточков, ты уж не серчай.
Иван посмотрел на бутыль.
Глоточкито у тебя богатырские. Как глотнешь четвертушеч
ка, присосешься поллитровочка... Что, у меня и прав никаких нет?
Как нет? Есть. Чай, у нас Русь, а не дикая страна половец
кая. Есть у тебя право сохранять постное лицо, есть право кричать
благим матом, есть право на один звонок.
Насчет лица и насчет мата я понял. А вот насчет звонка...
Стражник молча просунул в окошечко коровий колокольчик. Иван
в сердцах плюнул, но правом воспользовался. Полегчало. Сел в углу
темницы на чугунную богатырскую парашу и откупорил бутыль. После
нескольких глотков почувствовал, что сил прибавилось, а в голове
просветлело.
Ох, Марьюшка, ох, уважила, нежно прошептал он, лаская бу
тыль. И закусочку не забыла...
Он разломил каравай и с удивлением уставился на выпавшую от
туда грамотку.
Неспроста, прошептал дурак. Или спроста? Хорошо, что я
азбуке обучен.
Развернув бересту, Иван прочел:
«Миленочек! Сразу два горя у меня. Дядька Черномор в ванне
утонул, а тебя пес В. в тюрьму засадил. Первому горю не помочь, а
со вторым справимся.
В караване спрятаны вещи хитромудрые, что бежать тебе помо
гут. Вопервях пилкасамопилка, вовторых лесенкачудесенка, а
в третьих ломсамолом. И еще кепканевидимка. Дружок твой,
Емеля, с ейной помощью гнева княжецкого избег, у меня под кроватью
спрятался. Друг твой такой затейник, за тебя горой стоит.
Да учти, милый, вещам мудреным надо в стихах приказывать,
иначе не понимают. Ты уж постарайся. Как убежишь, приходи ко мне.
Твоя М.»
Заинтригованный Иван растребушил каравай и нашел: маленькую
пилку, вроде тех, какими модницы ноготки полируют, изящный медный
ломик в кожаном чехле и маленькую бамбуковую лесенку. Кепкуневи
димку, как не искал, найти не смог. Видать уж больно невидима бы
ла.
Бережно подобрав и съев все хлебные крошки, не от голода, а
от высоких моральных устоев, Иван задумался. Как же пустить в дело
хитрую снасть. И как ей приказывать?
Но не зря Ивандурак с боянами общался. Смекнул, что любой
дурак может сладко петь, коль нужда заставит. Откашлявшись, Иван
приказал:
Нука, пилкасамопилка,
Что моя прислала милка!
Пилка встрепенулась.
Из неволи выручай,
Дырку быстро проточай!
Презрительно фыркнув, пилка улеглась на место. Видать, не те
слова дурак сказал. Но Иван не сдавался:
Пилка, встань передо мной
Словно лист перед травой!
Встала.
Проточика стену, пилка,
Чтоб остались лишь опилки!
Пилка метнулась к стене темницы и с визгом принялась ее рас
пиливать. Летело каменное крошево, дурак на радостях бил в ладоши.
Наконец, в стене образовалась порядочная дыра, в которую Иван и
протиснулся.
Ну, хорошо, озадаченно сказал он, оглядевшись. И что же
я буду делать в соседней камере?
Иван действительно попал в соседнюю камеру. Темно в ней было,
хоть глаз выколи. Ох, точнее надо было указывать пилке задание! А
она, тем временем, не унималась, а все точила и точила камень. Ви
дать, пока все не разгрызет, как приказано, в опилки, не остано
вится.
Дурак я, дурак... простонал Иван.
Иванушка! прогремел троекратный вопль, и из темных углов
бросились к нему друзья Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша
Попович! Онито и сидели в соседней камере!
С ног до головы в цепях тяжелых, богатыри радостно били Ивана
оковами по голове, а Добрыня приговаривал:
Не чаяли и увидеть снова! Уважил стариков, уважил!.. Осло
бонил! Ах ты ж соколик наш! Спаситель!
Когда первая радость утихла, вновь встретившиеся друзья отх
лебнули из марьиной бутыли, и Илья грустно сказал:
Эх, коли б не цепи чугунные, не удержали б нас стены камен
ные! Разнес бы я тюрьму по кирпичику, раскидал бы стражничков по
Киеву! А собаке князю морду набил!
Морды будем позже бить, успокоил его Иван. Достал лом и
повелел:
Эх, ломсамолом,
Сотвори крутой облом!
Сбей с дружков оковы на пол,
Так, чтоб пот с них не закапал!
А при чем тут пот? удивился Попович, пока ломсамолом ос
вобождал их от цепей.
Для рифмы, туманно объяснил Иван.
Ломсамолом тем временем выполнил работу и с мягким звоном
переломился пополам.
Одноразовый, догадался Алеша. Ничего, все равно неплохо.
Илья Муромец подошел к двери и заорал:
Охохонюшки!
Одним могучим пинком он вышиб дверь с петель. По коридору за
бегали испуганные стражники. Друзья гордо вышли из темницы и в за
мешательстве остановились. Темницуто, оказывается, опоясывала
стена чугунная, во сто сажень вышиной, колючкою железной окутан
ная.
Ломать не буду, заупрямился Илья, все пальцы заножу.
Друзья! Я знаю тайный ход! воскликнул Добрыня и откинул
чугунную крышку, закрывающую глубокую яму.
Ну и амбре, брезгливо заметил чистоплюй Попович.
Естественно. Заморское изобретение, канализация. Сюда пара
ши выливают, и отсюда по подземному ходу все течет в Днепр. Спус
каемся!
Как? дельно заметил Илья. Прыгатьто высоко, расшибем
ся.
Гордый дурак достал изза пазухи лесенкучудесенку и скоман
довал:
Эй, волшебное творенье,
Гордость стольных городов,
Нука, всем на удивленье
Нас спусти до дна иль днов!
Лесенка мгновенно вытянулась вниз и приятным девичьим голосом
произнесла:
Заплатика пятачок,
Вмиг поедешь, дурачок!
Чего?! завопили богатыри, хватаясь за булавы.
Хочу шучу, отбрехалась лесенка. Не боись становись!
Друзья встали на перекладины, и те быстро поехали вниз. Доб
рыня напряженно поморщил лоб, а потом спросил:
Слушай, а не могли бы мы с этой лесенкой просто на стену
взобраться?
Покрасневший дурак соврал:
Не могли... Я высоты боюсь.
Речь его прервало погружение. Когда богатыри вынырнули и отп
левались, Илья укоризненно сказал:
Что ж ты про дното упомянул?! Нам бы и на поверхности
дерьма хватило!
Ничего, храбрился Иван. Нам бы только канал, что к
Днепру ведет, найти...
Ищем! приказал всем Добрыня. И работа закипела.
... У днепровского берега, на окраине Киева, там, где бабы
белье полощут, а девки по весне голыми купаются, вода забурлила, и
на поверхности показались четыре изрядно перемазанных головушки.
Халтурщики! ругался Ивандурак. Это ж надо полдороги
до Днепра самим прокапывать пришлось! Ох, пожалуюсь князю...
Однако, вспомнив, что князь им теперь не защита, Иван за
молчал, закручинившись. Добрыня, оттираясь, ласково похлопал его
по плечу:
Ничего, Иван! Русь велика! Схоронимся от пса смердячего.
Вот отмоемся маленько и...
К Марьеискусснице, докончил Иван.
Точно! оживился Алеша. Дело говоришь. Потрика спинку.