* * *
Спустя неделю я выследила его.
Он снимал комнату неподалеку от площади и наружу выходил редко я
ухитрилась увидеть его всего лишь два раза, хоть и провела в подворот
не напротив несколько долгих дней.
В харчевне «Утолись» меня подкармливали за коекакую грязную рабо
ту; наверное, не только в одежде моей, но и в глазах проявились без
домность и неуверенность, потому что однажды меня остановил краснобе
лый патруль и с пристрастием поинтересовался, уж не бродяжничаю ли я.
К счастью, я сумела возмутиться столь живо и достоверно, что стражни
ки, поколебавшись, оставили меня в покое. Забившись в какуюто щель, я
долго переживала свой страх; с бродягами в городе не церемонились,
здесь любой нищий имел болееменее жалкое пристанище одна только я
все еще сопротивлялась судьбе и не спешила наниматься в служанки.
Впрочем, время играло против меня; случай со стражниками заставил
меня серьезно задуматься о будущем. Оно, это будущее, представлялось в
трех радостных картинах: вопервых, я могла последовать завету Флобас
тера и найти работу в какойнибудь харчевне; этот путь был, между про
чим, не так уж плох, потому что прилежная служанка рано или поздно за
работает себе новую сорочку, башмаки и платье с оборками, а тогда мож
но попытать счастья и устроиться горничной в приличный дом, а там вый
ти замуж за лакея и жить себе до старости в сытости и довольстве.
Вовторых, дело шло к лету а летом в деревнях страда, и везде требу
ются молодые здоровые руки, пусть неумелые, но зато голодные и потому
согласные трудиться от зари до зари. А потом, осенью, в деревнях игра
ют свадьбы опятьтаки, молодая работница, если она не косая и не
хромая, имеет шанс получить в мужья жизнерадостного крестьянского пар
ня...
Я перевела дыхание. Третий путь был самым сомнительным, он почти
наверняка вел в никуда, он связан был с болью и унижением и называл
ся «борьба за Луара».
Много раз я спорила сама с собой, доказывая себе же, что мой воз
любленный и в мыслях не имел меня оскорбить он не прогонял меня и не
отталкивал, он не сказал мне ни единого грубого слова... Доказательст
ва отвергались с порога и опятьтаки мной: он не гнал меня он поп
росту меня не заметил. Лучше бы он сподобился на оплеуху это, по
крайней мере, стоила бы ему хоть какихто усилий... Всякий раз подоб
ный спор заканчивался проклятием и забвением самого Луарового имени
однако проходили несколько часов, и беседа с собой начиналась по но
вой.
Я вспоминала по минутам наши с ним дни и ночи а их, оказывается,
было не так уж много. Я перебирала слова, сказанные нами друг другу,
как скряга перебирает драгоценные камни в своем сундучке. Я восстано
вила в своей памяти сцену, которой никогда не была свидетелем как
мать бьет Луара и с проклятием выгоняет из дому. Всякий раз эта сцена
виделась мне поновому, но всякий раз я испытывала одинаковые угрызе
ния совести.
Наконец, я стала думать о Тории Солль. О страшной и непостижимой
женщине, обожавшей своего мужа и сына и в одночасье лишившейся того и
другого. И это после тех страшных испытаний в молодости казалось бы,
судьба могла бы и пощадить... Не бить дважды по одному и тому же мес
ту...
Я вспоминала, как зашаталась Тория, услышав от меня, что я , мол,
от сына не отрекалась. Интересно, что бы сказала я через двадцать лет,
если б узнала, что наш с Луаром мальчик на самом деле отродье, ска
жем, Хаара?
Меня передернуло. Нет, этого спесивого богатенького шута никак
нельзя сравнить с Фагиррой... И потом, меня ведь не пытали. Меня не
приводили в подземелье, где греются в жаровне красные раскаленные
крючья, меня не приковывали цепями к скамье, с меня не срывали одеж
ду...
Богатое воображение подвело меня я зажмурилась, обхватила голову
руками, стараясь не думать о страшном. Нет, Тория Солль это Тория
Солль... Поберегусь осуждать ее. Остерегусь, небо свидетель...
Эгерт. Вот кто потерял сына, и совершенно безнадежно. И как будто
не было всех девятнадцати лет, когда он любил Луара, растил Луара,
рисковал ради него жизнью... Там, на стене, во время Осады... Что ж,
все эти годы оказались ложью?
А чем, скажите, виновата его жена? Что не умерла под пытками, что
не выкинула плод? Что дожила до того дня, когда случайная полоумная
девчонка открыла ему, Эгерту, глаза на Луарово происхождение?
Все виноваты. А больше всех виновен Луар что родился, скотина,
не удушился пуповиной, не околел в младенчестве, не умер от кори, не
расшибся и не утонул... Оплакали бы, похоронили вместе с тайной и
жили бы себе дальше, в мире и любви, со светлыми воспоминаниями...
Я скрипнула зубами. Похоже, придется простить дурака. Он же сумас
шедший, он за себя не отвечает, я сама рехнулась бы...
А может, уже и рехнулась. В здравом уме я от Флобастера не ушла бы
даже за королевский трон...
Впрочем, все слезы уже выплаканы; если я не собираюсь замуж за ла
кея и не спешу становиться краснощекой хуторянкой, если я всерьез ре
шила побороться с судьбой за этого парня... Или с парнем против
судьбы... Или даже одна против всех... Поглядим. Во всяком случае,
рассиживаться нечего.
Повинуясь собственному приказу, я рывком поднялась с подгнившей
бочки, брошенной кемто посреди проходного двора. Одернула юбку; реши
тельно двинулась вперед и только через два квартала сообразила, куда
иду.
А шла я в славный город Каваррен, о котором даже не знала, где он.
Спешила на встречу с господином Эгертом Соллем.