*** *** ***
Среди бела дня, зловеще прошептал Золотых. В контору. Входит
посторонний. Проникает к арестованным. Убивает их. И без помех уходит!
Поверить не могу.
Чеботарев мрачно взглянул на оцепеневшего на топчанчике
Шарадникова. Зеленоликий охранник в нахлобученной на самые глаза
фуражке скорбно торчал в предбанничке. Охраннику было явно нехорошо.
Игломет, сообщил изнутри Шелухин. Скорее всего, какаято
разновидность кураре. Смерть в течение полусекунды после контакта.
Бережинскому башку отвертят, мрачно предположил Чеботарев.
Бережинскому, местному начальнику филиала, действительно
завидовать не приходилось. Впрочем, акция все равно оставалась
беспрецедентной. В управу служб безопасности еще никому не приходило в
голову вламываться.
Русские, ручаюсь, уже знают, вздохнул Золотых. Позор на весь
мир. Пошли, Степа...
Шелухин, отодвинув дверь, вышел из камеры с мертвецом и направился
следом за начальством.
В холле перед лифтами столкнулись с Бардтиновым и Нестеренко.
Господин полковник, обратился Нестеренко. Нашли вашего
ординарца.
И указал на угол холла. Бардтинов предупредительно откинул штору
в пыли и мусоре валялся Олежка. Глаза у него были закачены.
Мертв?
Парализован. Тот же контактник, каким обезвредили вахтера и
дежурного у одиночек, только доза, помоему, побольше.
Значит, трое... Еще ктонибудь его видел?
Архивариус видел. Даже говорил с ним.
Говорил? удивился Золотых. О чем?
Архивариус решил, что он из нашей группы, о чем и спросил.
Пришлый вежливо ушел от ответа, и они разошлись.
Вызови архивариуса... Это такой худой и мелкий?
Да. Борис Стахович, такса. Он уже в кабинете.
Значит, трое плюс один канцеляр. Профи высшего класса...
Словесный портрет составили?
Со слов дежурного у одиночек уже да; с вахтером сейчас
беседуют. Таксу теребят на предмет фоторобота, он дольше всех видел
этого профи. Правда, в основном со спины. Ординарца вашего, понятно,
еще не допрашивали.
Так пусть его приведут в себя и допросят, черт побери!
Выполняется, господин полковник. Врач заканчивает с вахтером и
спешит сюда.
Золотых фыркнул. Спешит! Хрен ли теперь спешить? Ловкач, убивший
Шарадниковых, уже далеко.
Все трое сказали, что он был лысый. Абсолютно, даже уши. Немного
похож на пинчера, но не чистого. В нашей картотеке нет никого
похожего.
На лифте Золотых и Чеботарев поднялись в кабинет. Шелухин остался
дожидаться доктора; Олежку пока вынули из угла и заботливо уложили на
ковер перед окном.
В кабинете уже расположилась троица русских вээровцев
Коршунович, Лутченко и Баграт. Золотых ревниво зыркнул на них, но
совершенно не уловил на их лицах злорадства, и от этого рассердился
еще сильнее.
Хотя, правильно: чего русским злорадствовать? Только забот лишних
добавилось.
Ну? спросил Коршунович. Выкладывай, Семеныч. Чего накопали?
Золотых усилием воли подавил злость. Надо сотрудничать. Таков
приказ, да и здравый смысл подсказывает, что надо. Загнать мучительный
стыд поглубже, проанализировать случившееся, и обратить все что можно
на пользу.
Да чего тут рассказывать... Такой наглости не ожидал никто, этим
он и воспользовался. Вошел с парадного входа, сунул вахтеру
удостоверение... в закрытом виде. Потом сделал вид, что собирается его
раскрыть, и выстрелил в вахтера. У лифтов в это время торчал мой
ординарец; какимто образом гость парализовал и ординарца; после чего
поднялся на лифте. Затащил ординарца за штору в холле, и, видимо,
сразу же направился в нужное крыло, из чего легко заключить: о
местоположении арестованных ему было известно загодя. В коридоре
столкнулся с местным архивариусом, перебросился парой фраз. Архивариус
ничего не заподозрил, решил, что он из нашей группы, и пошел своей
дорогой; этот без промедлений направился к одиночкам. Дежурный тоже
принял его за одного из нас, что, в общемто, вполне естественно.
Откуда в здании управы посторонние? Проник внутрь, пропущенный тем же
дежурным, и практически сразу постучался назад, дескать, забыл чтото.
Моментально выключил дежурного. И все, больше его никто не видел.
Вероятно, быстренько покинул здание, и тютю... Минут десять у него на
все ушло, не больше.
Мда... протянул Коршунович. Матерая работа. А мотивы
каковы, как думаешь?
Шарадниковых заткнуть, пожал плечами Золотых. Злость его
малопомалу испарялась. Коршунович подошел к делу очень корректно и
профессионально. Золотых и сам к этому стремился. Какие еще могут
быть мотивы, сам подумай?
А если это волки? вмешался Чеботарев. Очень ведь
бесцеремонная работа. Прям, как на Пожарке ночью...
Вряд ли, усомнился Коршунович, задумчиво качая головой.
Волки в Берлине клали всех без разбору намеченных жертв, свидетелей,
людей из полиции, если те успевали вмешаться. А тут очень чистая
работа. Убиты только Шарадниковы, остальные просто временно выключены
из событий. Образцовый «фитиль».
Твоя правда, кивнул Золотых. Не волчья это работа, нутром
чую...
Погодите, вставил вдруг Чеботарев. Говорят, этот фрукт был
лысый?
Золотых уставился на него.
Лысый. А что?
Чеботарев возбужденно, потер щеки.
Дьявольщина! Подвал на Пожарке! Куда мы ночью ездили!
А что подвал? не понял Золотых.
Чеботарев изо всех сил пытался казаться спокойным.
Шелухин там все досмотрел как следует... с помощью экспертов,
разумеется. Это только на первый взгляд там подобрали все до крупинок,
как я докладывал. А на деле мы нашли несколько волосков у зеркала.
Свежесрезанных. И еще на самом зеркале, на умывальнике, в стоке... В
общем, вечером тот, кто в этом подвальчике обитал, с большой долей
вероятности подстригся, а затем наголо выбрил голову.
Золотых задумался.
А потом, выходит, инсценировал собственное похищение, так что
ли? спросил он с сомнением.
А почему нет? Чеботарев все более увлекался собственной
версией.
Не пойдет, хмуро сказал Нестеренко. В подвальчике обретался
афган, а в управу ходил пинчерообразный аморф.
Азартный огонь в глазах Чеботарева сразу потух. Но он еще пробовал
сопротивляться:
Не чистый ведь афган... Мешаный...
Афгана с пинчером не спутаешь, вздохнул Нестеренко. Даже
мешаного афгана с мешаным пинчером. Даже если обоих обрить налысо.
Мда, протянул Коршунович. А гипотеза интересная.
Скажитека, други, а не было ли в первом круге потенциальных
поднадзорных изначально лысых?
Нет, не задумываясь ответил Золотых.
А пинчеров?
Михеич этим занимается, подсказал Чеботарев. С
таксойархивариусом работает. Может, и найдут кого похожего.
А может, и не найдут, Золотых болезненно поморщился. Даже
наверняка не найдут.
В дверь постучали; спустя секунду вошел Герасим, доселе шаставший
по окрестным улицам.
Ну? повернулся к нему Золотых.
Просто поразительно, ответил тот. Никто ничего не видел.
Приблизительно во время визита в управу с поперечной улицы отъехал
экипаж. Ни породы, ни номера, ни даже цвета установить не получилось.
И еще вот, Герасим выудил из внутреннего кармана пластиковый пакет,
обернул носовым платочком руку и показал всем присутствующим
портативный широкодиапазонный оптический усилитель. Оставлен на
чердаке дома напротив. Сыт, полностью готов к действию. Никаких
отпечатков или сопутствующих следов. Того, кто его оставил, не видела
ни единая живая душа.
Блин, выругался Чеботарев. Можно подумать, что здесь
пустыня, а не город!
Коршунович, взявший из рук Герасима бинокль вместе с платочком,
покосился на него.
Пустыня, говоришь? переспросил он непонятно зачем.
Чеботарев осекся и вопросительно воззрился на него.
Эээ... В каком смысле?
А вот погляди, сказал Коршунович и показал ему маленькое
клеймо на панцире бинокля.
Чеботарев, шевеля губами, прочел:
«Питомник оптических селектоидов. Ашгабат, Туркменистан.»
И впрямь, пустыня, крякнул россиянин Лутченко.
Да бросьте вы, брюзгливо сказал Золотых. Мало ли где его
вырастили? И мало ли кто им пользовался...
Повисло недолгое молчание, прерванное стуком в дверь.
Да! раздраженно бросил в сторону входа полковник.
Вошел взъерошенный Больных. Вид у него был слегка очумелый.
Емое! Еле прошел в контору! Корочки шесть раз показывать
пришлось, и два папиллятора проходить.
Спохватились, буркнул Чеботарев угрюмо. Кой дурень теперь
сюда полезет? Впрочем, чего еще ожидать... Как у тебя, Саша?
Золотых вмешался:
По полной доложись... Тут коллеги.
Больных кивнул:
Есть, господин полковник...
Золотых поморщился, но смолчал.
Я прослеживал вероятные пути проникновения Шарадниковых в
Алзамай. Поскольку у них самих это выяснить не удалось и, подозреваю,
уже не удастся, шансы на успех были весьма невысокими. Но, Больных
горделиво выпрямился, тем не менее...
Он помахал в воздухе несколькими бумажками.
Это корешки ральсодорожных билетов; рейс... Больных заглянул в
билеты, сто десятьбис, АшгабатКарагандыКраснояр...
Ашгабат? не выдержал Лутченко. Черт побери!
А что такое? насторожился Больных.
Продолжай, Саша, командным голосом велел Чеботарев. После.
Больных вновь набрал в грудь воздуха и, теперь уже шаря взглядом
по лицам слушателей, возобновил рассказ:
...АшгабатКарагандыКрасноярскХабаровск, так называемый
«Азиатский экспресс». Шарадниковы сели на него в Ашгабате, вышли в
Красноярске примерно за сутки до момента, когда в базе гостиницы
«Привокзальная» была подправлена дата их заселения. Но это еще не все,
Больных покачал перед носом указательным пальцем и выудил из
тощенькой пачки бумажек еще одну.
А это билет на имя Давора Мрмича, более известного нашему
ведомству под псевдонимом «Испанец». Тому самому, которого убили в
тупике за вокзалами. Билет на тот же экспресс, которым приехали
Шарадниковы. В тот же вагон. И даже в одно и то же купе. Только в
Красноярске эта троица разделилась и до Алзамая добиралась уже
порознь. Шарадниковы парой, Испанец самостоятельно.
И сел Испанец, конечно же, в Ашгабате? скорее уточнил, чем
спросил Чеботарев.
Разумеется, Степа. Разумеется, в Ашгабате.
Золотых с сомнением покачал головой:
Испанец в одной команде с этими олухами? Поверить не могу.
Но убралито их по сути дела скопом, а это чтото да значит,
задумчиво протянул Коршунович и хлопнул себя по коленям: Черт! Ваша
система регистрации ральсодорожных билетов позволяет раскапывать
многие вещи!
А это потому, Вениамин Палыч, с неким намеком на благодушие в
голосе пояснил полковник Золотых, что в Сибири регистрацию билетов
не считают посягательством на свободу передвижений. Больных,
продолжай!
Тот выудил из пачки очередную бумагу:
Я взял на себя смелость и изрядно покопался в банках
ральсодорожной службы и таможни. Вот это список отслеженных
пассажиров, транзитом или директом прибывших из Ашгабата в Алзамай в
интересующий нас период. Всеми видами транспорта. Семьдесят шесть
человек. Конечно, это не все. Думаю, процентов шестьдесятсемьдесят от
реального числа. Из них в городе попрежнему находятся четырнадцать;
пятьдесят девять убыли. Трое мертвы.
Группа из Иркутска прибыла уже? Золотых привычно взглянул
вправо, но ординарца на положенном месте не оказалось. Золотых
чертыхнулся.
Прибыла, ответил Чеботарев, сделав вид, что ничего не заметил.
Мне кадровик сказал.
Надо их подключать, буркнул Золотых. Вот пусть они этим
списком и займутся... И еще: скажи кадровику, чтоб вместо Олежки
прислали когонибудь толкового!
Чеботарев немедленно взялся за мобильник; полковник вопросительно
поглядел на Больных.
Все у тебя?
Так точно, господин полковник. На сегодня все.
Молодец! Полезно поработал. Подключайся к своей группе.
Тот сдержанно кивнул и уселся за стол с краешку, поближе к
Чеботареву.
Кстати, озабоченно сказал Коршунович. А охрану в доме
Эрлихмана усилили? А, Семеныч?
Золотых фыркнул:
Обижаешь! Сегодня охрану даже в буфет загнали. А пост в доме
Эрлихмана даже не удвоили, а утроили. Во избежание, как говорится.
Все равно маловато, проворчал Коршунович. Утроили это
сколько? Вместо трех там теперь девять балбесов? Они хоть вооружены?
Вооружены, Вениамин Палыч, что за вопрос! Табельными иглометами.
Иглометами, не унимался разведчикроссиянин. А стрелять они
хоть умеют? Или как ваш грозный вахтер, в кобуре бутерброды таскают?
Стрелятьто они умеют, вздохнул Золотых. Но, боюсь, это
единственное, что они умеют...
Он поднял взгляд на Чеботарева, и, увидев, что тот уже успел
поговорить и мобильник спрятал, сказал:
Степа! А в самом деле, пошлика туда пару своих ребят. Чего
стоят алзамайские мы уже видели. Сегодня.
Чеботарев кивнул и выразительно посмотрел на Больных. Тот вскочил.
И Оскара Бардтинова возьми, добавил он уже в спину.
Есть.
В двери Больных столкнулся с рассыльным, который принес еще
влажные оттиски с фотороботом лысого наглеца, убившего братьев
Шарадниковых. Некоторое время оттиски ходили по рукам.
Ладно, вздохнул Золотых минуты через три. Давайтека,
братьяславяне, еще разок проработаем все с самого начала. И поглядим
кому произошедшее было выгодно, а кому нет. Поехали...