Строггорн неожиданно прекратил операцию. Ассистент изумленно уставился на него, но сейчас было не до этого. Из Многомерности донесся отчетливый крик Аоллы, зовущий на помощь, и Строггорна охватило сильнейшее желание уйти на этот зов, с трудом преодоленное. Он отключился от Машины, забыв про операцию и вообще обо всем на свете, и тут же связался по телекому с Советниками. Объемный экран мгновенно разделился на четыре части, показывая встречный вызов и одновременно материализуя изображения сразу всех Советников.

– Значит, слышали все? – только уточнил Строггорн, и Линган кивнул. – Но пройти через Многомерность на Дорн – это верная смерть?

– Ты же не сможешь принять их Облик?

– Нет, даже мои возможности не позволят так быстро пройти регрессию, – ответил Строггорн.

– Ты хочешь сказать, что если бы было достаточно времени, ты бы рискнул изменить свой Облик? – Линган изумленно уставился на Строггорна.

– Я не хотел говорить, но последний раз, когда обзавелся щупальцами, провел себе операцию, аналогичную той, что сделали Аолле.

– Никогда не знал, что ты у нас сумасшедший, – заметил Линган. – И как ты сам себя оперировал?

– Поставил экран, вы же знаете, меня несколько дней не было.

– Я вообще изумлен, что ты жив. Значит, ты предвидел, что возникнет необходимость в регрессии?

– Не так сложно было это предположить, а у меня нет врожденной способности.

– Строггорн, тебе еще слишком рано развлекаться с регрессией, прошло всего несколько дней после операции, – вмешался Лао. – Я его видел в Десятимерном операционном зале. Совершенно жуткое зрелище: у него сразу шесть спиц торчали из мозга – он же сначала их все ввел, а только потом устанавливал, каждый раз отключаясь на несколько часов. Хорошо еще, что потом я подошел, последил за аппаратурой и через три дня вытащил его оттуда, а то так и лежал бы с открытым мозгом. Сколько раз говорил, не оперировать там в одиночестве – слишком опасно!

Правда, когда он очнулся, сразу смог убрать щупальца и без всяких регрессантов.

– Ты прав, но трансформировать тело, да еще в четырехмерное, мне слишком рано, а жаль. Все равно это не менее трех дней, а лучше четырех, – объяснял Строггорн. – Линган, ты можешь связаться с Дорном?

– Я могу, только что бы ни случилось, они начнут темнить. – Линган отключился.

Через полчаса они собрались в зале с Гиперпространственным Окном Связи.

– Диспетчерская системы Дорн. Назовите ваше имя, планету? – Дорнец возник в Окне, занимающем полстены.

– Председатель Совета Вардов Земли, Линган ван Стоил. Мне нужен Президент Дорн.

– Невозможно связать, Президента нет в городе.

– Тогда с Аоллой ван Вандерлит вы не можете разрешить мне связь?

– Невозможно, нет разрешения на связь и ее тоже нет в городе.

– Они что там, вымерли все? – ругался Линган. – Не знаю, кого еще просить. Вы не знаете, с Аоллой все в порядке?

– Нет санкции на выдачу информации такого рода.

– Скажите, когда можно ждать возвращения Президента?

– Попробуйте связаться через несколько часов. Я отключаю связь, перерасход энергии. – Дорнец исчез, Окно захлопнулось.

– Я вам говорил, от них добиться правды будет непросто, – огорченно заметил Линган.

– Ну что, может быть рискнем с регрессией? – предложил Строггорн.

– И, возможно, потеряем еще одного Советника, – закончил Лао. – Сиди, пока ты будешь регрессировать, там все выяснится, что бы ни произошло. А что нет ничего хорошего, и так понятно. Кстати, тебе же камера для регрессии понадобится? Без разрешения Дорна никак не обойтись, оборудование тебе даже никто не включит, просто задохнешься. Будем ждать, мы ничем не можем помочь.

***

Уш–ш–ш еще долго кружил, набирая высоту и снова соскальзывая к самым пикам разлома, пока происшедшее не дошло, наконец, до его мозга и тогда боль пронзила все.

Уш–ш–ш ощупывал пространство под собой, вглядываясь в ирреальный мир ночной поверхности, но внизу была тишина и не ощущалось ничего, а разглядеть остывающее тело до восхода солнца вряд ли вообще было возможно. Страшная правда, что Аоллы больше нет, вызывала воспоминания о десяти годах, прожитых вместе, когда Уш–ш–ш был так счастлив, а она – так несчастлива. Вся оставшаяся долгая жизнь представилась ему совершенно бесцветной и бессмысленной. Осознав это, он снова набрал высоту, все выше и выше, пока не стало тяжело дышать от слишком разреженной атмосферы, а потом сложил крылья и, направив тело как можно точнее к месту падения Аоллы, провалился вниз, все увеличивая и увеличивая скорость, не испытывая никакого страха от близкой смерти.

Вот уже острые пики Каньона приблизились. Уш–ш–ш отключил зрение, чтобы не видеть, как с бешеной скоростью приближается дно пропасти, когда тело резко дернулось и неожиданно остановилось. Боли не было, он снова включил зрение – два Охранника Президента Дорна висели рядом с ним, плавно взмахивая крыльями, – они пропустили под Уш–ш–ша сеть, которая и задержала падение. Не больше двадцати метров отделяли их от дна пропасти и сейчас они медленно и осторожно, стараясь не задеть крыльями за изломанные, в острых камнях, стены, поднимались из Каньона. Президент Дорн, с абсолютно черными огромными крыльями, без проблесков каких–либо эмоций, ждал их наверху пропасти и, когда охранники положили Уш–ш–ша на край, пристально вгляделся в его мозг.

– Значит, она погибла? – задал Дорн показавшийся Уш–ш–шу бессмысленным вопрос. – Ты понимаешь, что втянул нас в конфликт с Землей, а, возможно, и с Векторатом Времени? – Он отдал приказ, и охранники снова опустились в пропасть, стараясь в переменчивом свете разыскать тело Аоллы.

– Как ты можешь думать об этом, Дорн? Неужели меня волнует этот конфликт? Зачем вы спасли меня? Я не хочу жить. – Крылья Уш–ш–ша были совсем серые от боли.

– Тебе нужно в клинику, Уш–ш–ш, – мягко сказал Дорн. – Тебе окажут помощь, и все забудется, поверь мне, можно пережить.

– Нет, – совсем тихо сказал Уш–ш–ш. – У нее на Земле ребенок. – Его затрясло.

– Не понимаю. – Дорн протянул к нему телепатические антенны, снова проникая в мозг и пытаясь понять, не сошел ли он с ума.

– Я не сошел с ума, – сам ответил Уш–ш–ш. – Когда мне удалось снять блоки, – он вспомнил, сколько боли причинил Аолле при этом и вздрогнул от ужаса того, что совершил, а Дорн окрасил крылья в желтый цвет укоризны. – Я отчетливо это видел в ее мозгу. Ребенок его и ее, только мне непонятно, как это может быть? Она никогда не была беременна?

– Это исключено. Я тоже не понимаю, но это легко выяснить, Лингану придется сказать. Не знаю только, зачем они скрывали. Как ты понял, ребенок родился давно?

– Достаточно, земных лет сорок, должно быть, но в памяти я видел его еще совсем маленьким, яркое воспоминание, сразу выплыло. Ребенок болел: она вошла в операционный зал и увидела его. Материнская любовь – очень сильное чувство. Ты знаешь, нельзя спутать ни с чем.

– Значит, так. – Крылья Дорна снова вернулись к черному цвету. – Поэтому ты не стал ее спасать? Понял, что не будет с тобой?

– Нет, зачем? Ты же видел, я потом долго ее искал, надеялся спасти, я же очень люблю ее, – Уш–ш–ш не смог сказать «любил», это причиняло слишком большую боль.

– Сначала был шок, а потом – слишком поздно, а когда понял, что наделал, совсем расхотелось жить.

– Ты не врешь. – Дорн постоянно контролировал мозг Уш–ш–ша, была нужна правда.

– Зачем спасли? Это глупо, спасти, чтобы снова убить.

– Тебя никто не убьет, Уш–ш–ш.

– Не понимаю? – Цвет крыльев Уш–ш–ша слегка посветлел.

– Не за что, ты достаточно наказан. Какой смысл убить тебя, ее же это не вернет?

По закону, Аолла – твоя жена, и все будет расценено как несчастный случай. В твоих действиях не было злого умысла, и ты не хотел ей вреда, просто стремился привести ваши отношения к обычным, нормальным, дорнским и получил шок. Твое бездействие легко объяснить болью, никто в Совете не проголосует за твое наказание, – уверенно закончил Дорн. Он позвал охранников, которые так и не смогли отыскать тело. Нужно было возвращаться и доставить Уш–ш–ша в клинику для лечения. Поиски Аоллы можно было продолжить и утром, теперь это не имело никакого значения. Охранники снова взяли присосками сеть, и понесли Уш–ш–ша, который после перенесенного шока не мог самостоятельно лететь.

Уже у самого города их нагнал один из членов Президентского Совета и сразу торопливо заговорил:

– Президент, вас срочно вызывают в клинику Бээ–ли.

– Зачем?

– Аоллу Вандерлит доставили туда в тяжелом состоянии, никто не знает, что делать.

Прежде чем ответить, Дорн поглядел на спавшего Уш–ш–ша.

– Как это может быть? Я точно знаю, что она разбилась в Каньоне.

– Ее принес Ули–и–и, без сознания, поэтому можно только предполагать. Он говорит, что увидел у себя дома чудовище, совсем небольшое, в красном. Оно возникло в углу комнаты из ничего, страшно его перепугав, а через несколько секунд трансформировалось в Аоллу Вандерлит. Она еще была в сознании, но, поставив блоки, тут же отключилась.

– Значит, она прошла через Многомерность, – констатировал Дорн. – Получается, ее тело и психика достигли третьего уровня сложности существ Многомерности.

– И сколько на Земле таких существ?

– Советников – еще пятеро, а вообще в Аль–Ришаде – больше шестидесяти тысяч.

– Вы хотели отказать в помощи планете, где в любом случае останется в живых такое огромное количество Вардов? Кстати, один из Советников – ее земной муж? Вы не боитесь, что он появится здесь?

– Это вы хотели отказать им в помощи, – возмутился Дорн и его крылья еще больше почернели от гнева. – Я уже устал объяснять, что это самая большая глупость, которую можно придумать, – отказать им в помощи! И дело вовсе не в моих хороших отношениях с Аоллой Вандерлит, а в слишком большой опасности отказа. У меня нет ни малейшего желания воевать ни с Землей, ни, тем более, с Советниками. – Перед ними развернулась панорама Бээ–ли – огромного города–клиники, с большим количеством белоснежных сфер, раскиданных в воздухе над поверхностью планеты.

Дорна проводили в одну из сфер, куда поместили Аоллу. Она висела в огромной сети, и многочисленные трубочки протягивались со всех сторон к ее телу. Стояла полная тишина, можно было подумать, что Аолла мертва, но приборы не подтверждали этого. Врач сразу завис напротив Дорна.

– Мы подключили ее тело к аппаратуре, но большего сделать не можем, ее мозг закрыт, – пояснил он.

– Ваш диагноз? – спросил Дорн.

– Прогрессирующая психотравма. – Этот термин был понятен абсолютно всем телепатическим существам.

– Что делать?

– По всей видимости – психооперацию, но мы не имеем понятия, сколько нужно дополнительной энергии, какое обезболивание, что конкретно нужно делать с мозгом – она Вард, мы не знаем, как выглядят уровни психики и в чем наибольшая опасность, а что может скомпенсироваться само. Еще хорошо бы узнать, куда лучше нам не лезть. Не забывайте, у нее чудовищный болевой порог, при операции врач просто может быть убит ее болью.

– Короче, вы не имеете никакого представления, что делать, – подытожил Дорн. Он развернулся и полетел в центр анестезии. Ему показалось, что невозможность обезболивания может стать самой серьезной проблемой. Врач–анестезиолог долго объяснял Дорну отличия тела Аоллы от их собственного и почему нельзя применить обычные препараты. Чем больше Президент вникал во все это, тем страшнее ему становилось.

– Я правильно понял, ее оперировать нельзя? Врач неизбежно погибнет? – подытожил Дорн.

– Это так, хотя... – замялся врач. – Есть один способ обезболивания, он применялся очень давно, на заре нашей цивилизации, когда еще медицина была неразвита, но вряд ли вы уговорите землян дать на это разрешение. А без их разрешения этого делать нельзя, будет конфликт с Землей.

– Что за способ?

– Ввести ее на время операции в состояние оргазма, этого может оказаться более чем достаточным.

– Вы соображаете, что говорите? – ужаснулся Дорн. – Как я буду это объяснять землянам?

– Тогда придется объяснить, почему Аолла умерла, а мы даже не попытались ее спасти.

– А психически она это выдержит?

– Насколько мне говорили, Аолла при генетических обследованиях всегда спала, хотя это уже близко к тому, что нужно сейчас. Для нашей женщины это стало бы тяжелейшей психической травмой: ощупывание поверхности кожи несколькими мужчинами на протяжении нескольких часов. Должна выдержать. – Врач задумчиво смотрел, как Дорн развернулся, покидая сферу.

***

Когда Президент влетел в зал гиперпространственной связи, диспетчер тут же сообщил, что уже несколько раз с Земли запрашивали о состоянии здоровья Аоллы ван Вандерлит и требовали с ним связи. Это означало, что несмотря на огромное расстояние, разделяющее их планеты, Советники почувствовали ее боль. «Точно, третий уровень сложности», – подумал Дорн, глядя как диспетчер настраивает Окно для связи с Землей. Все Советники были в зале.

Линган, увидев заработавшее Окно, подошел и сел в пси–кресло, подключившись рукой к телепатическому адаптеру. Он хотел не только слышать перевод, но и воспринимать, насколько искренне говорит Дорн.

– Что с ней? – тут же спросил Линган.

– Она жива. Дальше я хочу говорить только с тобой. Пусть остальные Советники покинут ваш зал связи, – настойчиво попросил Дорн.

Все поняли его просьбу и, не споря, сразу вышли в холл. Строггорн сел в кресло, бессмысленно глядя перед собой. Многочасовое ожидание уже начинало добивать его.

– Очень серьезно, – продолжил Дорн. – Прогрессирующая психотравма. У нас – проблемы с обезболиванием, без него – убьем врача, не знаем уровни психики, мозг закрыт, не знаем энергетику, – быстро говорил он.

– Нужно оперировать? – нахмурясь, уточнил Линган.

– По нашему мнению, необходимо.

– По порядку. Обезболивание, ваши решения есть?

Дорн начал объяснять единственно возможный вариант, и даже он понял, что Линган побледнел.

– Думаешь, не выдержит? – спросил Дорн.

– Нет, думаю, мы этого не выдержим. Я говорил, что у нее связь со Строггорном?

– Это правда, что есть еще и ребенок?

– Правда.

– Других вариантов нет. Теперь: техника операции. Мозг закрыт, нет доступа, открывать силой?

– Лучше не надо, повредите еще больше, – сразу ответил Линган, он в уме пытался сжать свой огромный опыт психоопераций до нескольких, понятных их различным цивилизациям, фраз. – Перед тем, как отключиться совсем, Аолла еще придет в себя. Нужно уговорить ее снять блоки с Вард–Структуры и эмоциональной сферы.

Зоны памяти пусть будут закрыты – даже не вздумайте лезть, этого вам точно не выдержать.

– Самое важное?

– Вард–Структура, это наш первый уровень психики.

– Вид повреждений?

– Проломы в чаше. – Линган использовал дополнительный объемный экран, показав Президенту, что имеет в виду: в языке дорнцев отсутствовал термин «чаша». – Стенки уходят, отражаясь в бесконечность.

– Мне не нравится твое «бесконечность», – сразу забеспокоился Дорн. – Сколько нужно энергии? В среднем?

Линган вышел в холл и некоторое время говорил с Креилом, уточняя количество энергии. Вернувшись, он назвал Дорну цифру.

– Ты не путаешь, Линган? – Дорн в ужасе подсчитывал, хватит ли энергии Каньона.

– Если это так, мне понадобится собрать для операции несколько десятков тысяч дорнцев и делать это только в Каньоне, иначе не передать в тело такое количество энергии. А сколько у вас человек оперируют в таких случаях?

– Один раз Аолла передавала энергию одна, правда, получила небольшие повреждения пси–входов, очень большая нагрузка.

– А что вы едите, Линган?

– Не понял?

– Нужно же передавать энергию прямо в нервную структуру? Я не представляю, чем могут питаться существа с такой энергетикой, как у вас.

– Тем же, чем все люди. – Линган нахмурился, вдруг поняв, что это может быть совсем не так. Все Варды в обязательном порядке работали с Машиной, подключаясь напрямую, и никто не доказал, что при этом не происходила подпитка тела энергией. – Наверное, ты прав, мы подпитываемся от Машины, но еще и едим как обычные люди.

– Правильно, поэтому Аолла никак не могла у нас наесться и всегда была голодна.

Только когда она возвращалась с Земли, не хотела есть. Наверняка, она все время проводила у вас за Машиной, «подкармливалась».

– Это так, бесполезно ей было запрещать – никак не действовало.

– Так, хорошо, эмоционалка, очень мощная? – спросил Дорн.

– Шить не пытайтесь, долго и малоэффективно после таких повреждений, нужна резервная сеть и припаивайте, – сказал Линган. Дорн слегка махнул крыльями, это тоже было общей телепатической терминологией.

– Решение по обезболиванию? Без вашего разрешения не будем так делать. Сразу скажу: получим множественное оплодотворение, даже если я возьму только женатых мужчин. Иногда просто невозможно сдержать процесс.

– Это для нее опасно?

– Нет, потом проверим клетки и изымем оплодотворенные.

Линган снова вышел в холл, и в этот раз Строггорн сразу вскочил. Он уже слышал разговор с Креилом и понимал, что речь идет о психооперации. Времени думать просто не было. Линган быстро объяснял про обезболивание и так же быстро попросил проголосовать. Строггорн сидел в кресле, сжав голову руками, и только повторял, что Аолла этого не вынесет, если поймет, что с ней делают. Голосовать он вообще отказался, но остальные высказались «за», так как ничего лучшего никто не мог предложить.

***

Заходило солнце, Каньон медленно погружался в темноту, но ничто не могло скрыть того, что происходило сейчас в воздухе. Огромное количество дорнцев собралось в пределах пролома, они, медленно взмахивая крыльями, размещали свои тела в строгом порядке, позволявшем передать энергию одному пси–хирургу. Было решено, что оперировать будет сам Дорн, как существо, обладающее самой большой энергетической мощностью и лучше всех знающее психологию землян. Кроме того, Аолла доверяла ему больше всех. Ее, на огромной сети, со всем оборудованием, по–прежнему подключенным к ее телу, несли шесть охранников. На этот раз транспортировка к Каньону заняла больше пяти часов полета.

Солнце почти совсем село, и дорнцы перешли на инфракрасное зрение, сразу изменившее все вокруг: пропасть зияла холодным синим цветом, а из нее, став теперь видимыми, текли вверх непрерывные потоки энергии. Почти у всех дорнцев крылья стали совсем черными: сейчас они образовали строгую и плотную структуру, создавая своими телами огромную энергетическую сеть преобразованной пси–энергии.

***

Аолла очнулась на операционном столе, над ней слабо светился пси–экран с пробегавшими сполохами энергии. Она была подсоединена к Машине и не могла пошевелиться. Линган вошел под купол, пристально смотря ей в лицо своими черными глазами.

– Что случилось, Линг? Мне казалось, я была на Дорне, такой жуткий сон, – пожаловалась она.

– У тебя психотравма, девочка. – Он выдвинул стул и сел рядом с ней. – Мне нужно, чтобы ты сняла блоки.

– Странно все это. – Аолла огляделась вокруг, подозрительно смотря на его руки и внимательно вглядываясь в лицо. – Это ты, Линган?

– Я, а что, не похож?

– Да нет, только Дорн был совсем реальным, не похоже на сон, ты же не мог создать такую страшную псевдореальность?

– Зачем мне это нужно? Я же хочу вылечить тебя, а не покалечить.

– Правда? – Она немного расслабилась. – Хорошо. Странная психотравма, ничего не болит, а почему? – Дрожь прошла по ее телу, Аолла напряглась, пытаясь что–то вспомнить.

– Сними блоки, пожалуйста, как мне убедить тебя?

– Пусть зайдет Строггорн, я совсем не чувствую его. Креила нет, почему? Кто же будет оперировать тогда? – Она вопросительно смотрела на него.

– Они заняты, не смогут сейчас прийти, а оперировать буду я. Думаешь, не справлюсь? – Линган мысленно улыбнулся.

– Справишься, если зоны памяти не задеты. Не знаешь, как там?

– Знаю, в зонах памяти повреждений нет.

– Обидно, мне так плохо, а Строггорн не смог прийти. – Аолла захотела заплакать, но почему–то не смогла.

– Все хорошо, сними блоки, только Вард–Структура и эмоционалка, – снова попросил Линган. – Я не хочу снимать тебе сам, да и зачем? Ты же в сознании?

– Нет–нет, я сейчас сниму, ты же знаешь, как это больно, никак не могу заставить себя. Только сначала посмотри мне в глаза. – Аолла пристально вглядывалась, стараясь уловить: все время его глаза черные или изменяют цвет. Они не менялись и только отражали пси–экран со всполохами энергии.

– Опять сомневаешься? – спросил Линган, и улыбка проскользнула в его мозгу.

Аолла, наконец, закрыла глаза, всматриваясь в его пси–образ: мужчина в голубом, несущийся на белом коне, и начала снимать блоки, потихоньку, один за одним. Боли почему–то не было, и она снова открыла глаза, еще раз вглядевшись в Лингана.

– Почему нет боли? – спросила Аолла.

– Это большая радость для всех нас, удалось создать новое обезболивание при повреждениях Вард–Структуры. – Снова улыбка в мозгу Лингана.

– Хорошо. – Она сняла очередной блок, и сразу волна, с сопровождающей ее дрожью, прошла по телу. – Не знаю, что со мной сегодня, Линган, – снова пожаловалась Аолла. – Все не так. – Когда она разом сняла блоки эмоциональной сферы, ее тело просто затрясло. Боли не было по–прежнему, но, казалось, каждая мышца сократилась сама по себе, и на несколько секунд Аолла потеряла сознание, увидев огромное черное небо и незнакомые звезды.

***

Каньон снова сиял в ночи, и море тел, с плавно вздымающимися крыльями, окружало Аоллу. Она взглянула в черные глаза Дорна и закричала от страха, попытавшись снова закрыть мозг, но, опережая это, огромная спираль вошла в него, лишая способности сопротивляться.

Президент изумленно взирал на огромную чашу Вард–Структуры, с толстыми, древообразными нитями, с краями, исчезающими в бесконечности за горизонтом плоскости. Он нашел провал, с ужасом вгляделся в его черноту и начал передавать пси–энергию. Тонкими лучами она исчезала в провале и, казалось, никогда не начнется прорастание нитей, но в какой–то момент, когда Дорн увеличил поток, пространство заколыхалось и сначала совсем тоненькие, а потом утолстившиеся нити потянулись вверх. Поток потребляемой энергии сразу сократился, но еще несколько часов понадобилось ему, чтобы затянуть дыру. Дорн вышел из мозга Аоллы передохнуть и увидел, как часто меняются мужчины, делающие «обезболивание».

– Невозможно это выдержать долго, мощная эмоциональная сфера, мозг открыт, всех тянет к объединению, – пояснил один из них, подлетев совсем близко. Дорн увидел, что Аолла начинает приходить в себя, и снова вошел в ее мозг, теперь переместившись на второй уровень психики. Его поразило колыхание эмоциональной сферы с огромной амплитудой колебаний. Число разрывов было большим, и Дорн начал плести резервную сеть, последовав совету Лингана. Когда сеть была закончена, он уложил ее на поверхность, совмещая и «припаивая», увидел, как протянулись от сети вниз тонкие нити, прорастая и скрепляя ее, последнее, что он сделал – вернул на место блоки, закрывая психику. Для Аоллы это было плохо, но риск оставить ее голову доступной был слишком велик, а неприятностей уже и так хватало.

Дорн снова вышел из мозга, посмотрел на Аоллу, и приказал возвращаться. Огромная энергетическая структура из тел дорнцев распалась, вокруг зашумел шквал крыльев, набиравших высоту. Большинство дорнцев растворилось в воздухе, осталось только сопровождение и огромная сеть, на которой спала без всяких снов измученная женщина.

***

Через несколько часов Дорн связался с Линганом, доложив, что, в целом, он «заштопал» Вард–Структуру, а проведенная полная проверка поверхности тела показала, что оплодотворенных клеток было совсем немного, дорнцы насчитали не больше десятка, и можно думать – все нормально.

– Меня беспокоит только одна вещь, Линган, – сказал Дорн. – Как часто приходится делать повторное обезболивание после таких повреждений?

– На Земле обычно – каждые четыре часа.

– Аолла этого не выдержит, Линган. Ты себе вообще это можешь представить? – ужаснулся Дорн. – Я сожалею , но она поняла, что с ней делали, ведь Аолла была почти десять лет замужем, как ее обманешь? Сколько нужно времени разработать препараты для ее дорнского тела?

– Много, уже запрашивали, мы их десятилетиями разрабатываем и то бывают неудачи.

Линган растерянно сидел в кресле, не представляя, что делать. Не было никакой возможности в таком состоянии отправить Аоллу на Землю, но и оставлять ее на Дорне...«Вам прописано регулярное изнасилование исключительно в лечебных целях», – мысль из серии черного юмора пришла в его голову.

– Я не знаю, Дорн, поступайте, как сочтете нужным, – смог только ответить Линган.

– Вы должны понимать последствия таких наших действий, мы же будем вынуждены ее заставлять.

– И что?

– К тому времени, как Аолла попадет на Землю, боюсь, Линган, с ней, как с женщиной, будет покончено.

– В каком смысле?

– Любое прикосновение станет вызывать отвращение. Помимо этого будут проблемы с памятью, за короткий период мы все – и вы в том числе, несколько раз создавали в ее мозгу псевдореальность, и теперь у нее должна быть полная путаница в голове.

– Ты клонишь к тому, чтобы мы были готовы принять ее сумасшедшей?

– Правильно, именно это я и хотел сказать, – спокойно договорил Дорн.

Он оказался абсолютно прав. Аолла очнулась через несколько часов после операции, и возникла необходимость в повторном «обезболивании». Только на этот раз она прекрасно поняла, что они собираются делать, и оказала сопротивление. Ее изловили сетью и, связав, провели необходимую процедуру – она дико кричала, хотя все знали, что больно ей не было. Два часа после этого Аолла спокойно спала, а еще через два часа все пришлось повторить.

Только через неделю она смогла примириться с ситуацией и перестала сопротивляться, после чего ей разрешили в небольшие периоды бодрствования летать в пределах клиники. Дорн, когда это позволял его загруженный график, старался находиться при «обезболивании», хотя присутствие любого постороннего дорнца вызывало у Аоллы приступ еще большего неприятия. Раз в неделю дополнительно проверяли тело на наличие оплодотворенных клеток и сейчас, во время этого, ей стало не до сна от отвращения, которое вызывали мягкие прикосновения мужчин к ее телу.

Как–то через месяц Дорн нашел ее сидящей на краю обрыва, расположенного недалеко от клиники. Аолла смотрела вдаль, и ее мысли были очень далеко от этого места.

Почувствовав его, она сразу сжалась, хотя лично он никогда не делал ей «обезболивание».

– Разве пора? – Аолла испуганно посмотрела на него.

– Еще есть немного времени. – Дорну, как и всем мужчинам на планете, причастным к «лечению», было безумно жаль ее. – Я хотел сообщить тебе, что Совет принял решение оказать помощь Земле.

– Правда? Какой хороший сон. – У Аоллы было полностью нарушено восприятие реальности. – Я рада. – Но в ее мозгу не было никакой радости.

– Еще мы считаем, что ты можешь лететь на Землю, сейчас твоя психика справится с регрессией.

– Действительно, хороший сон, жаль, что это неправда, и на самом деле я никогда не смогу вернуться домой. – Аолла посмотрела на Дорна, взлетая. – Мне пора, уже начинается боль, так страшно, Дорн, и не хочется в клинику.

Он проводил ее и снова присутствовал при «обезболивании», наблюдая, как длинные присоски двух мужчин отыскивают возбуждающие зоны ее тела и воздействуют на них.

Аолла отчаянно кричала, но не пыталась сопротивляться, а Дорн ломал голову над тем, как скорее прекратить все это и отправить ее на Землю. Единственное приемлемое и плохое для ее психики решение был обман, который еще больше должен был запутать ее голову.

В один из дней, разбудив Аоллу почти сразу после «обезболивания» и генетического обследования, когда она с трудом понимала, что происходит, Дорн отнес ее в камеру регрессии. Она непонимающе глядела на него.

– Тебе будет снится хороший сон, – сказал Дорн, помогая ей забраться в ванну с раствором. – Как будто ты проходишь регрессию и возвращаешься на Землю. Понятно?

– Аолла смотрела на него огромными черными глазами и только мысленно улыбнулась.

– Понятно. – Она сосредоточилась, Дорн вылетел, включив аппаратуру и наблюдая за ней на экране. Все было нормально. Он сообщил на Землю, предупредив, что пришлось обмануть Аоллу.

***

Через восемь суток Аолла вышла из ванны в обычном человеческом облике и подошла к гиперпространственному окну. Энергетическая ткань откликнулась на его открытие, оплетая ее обнаженное тело. Она шагнула внутрь, очутилась на Земле и отшатнулась от протянутых рук Лингана. Все пять Советников встречали ее.

Энергетическая ткань растаяла на ее теле, и Аолла, сильно стесняясь, хотя они видели ее голой много раз, поспешила одеться.

– Правда, хороший сон? – Аолла попыталась улыбнуться, и им стало страшно от того, что было в ее мозгу. – Очень хочется есть, можно? – Она вопросительно посмотрела на Лингана. Тот переглянулся с Креилом и махнул рукой.

– Ешь, какая теперь разница.

Аолла села за стол, но не могла есть, ее начинало тошнить. Все подумали, что пора делать ей обезболивание, только непонятно было, как заставить.

– Строггорн, можно попросить тебя уйти? – сказала Аолла, и все почувствовали ту боль, которую причиняло ей его присутствие. Он растворился прямо в воздухе, так ничего и не сказав. – Не могу есть, – сказала она и отодвинула тарелку. – Нужно принять душ. – Аолла встала, направляясь в ванную. Креил поднялся, чтобы ей помочь, он прошел за ней следом, но через несколько секунд тишину разорвал страшный крик, от которого Линган мгновенно оказался в ванне, выломав дверь.

Креил неподвижно стоял, а Аолла отползала от него, пытаясь оказаться как можно дальше, и со страхом глядела в его в глаза.

– Что случилось, черт возьми? – Линган ничего не понимал.

– Я хотел помочь ей раздеться – и даже не прикоснулся к ее телу, и вот такая реакция. Это на меня, а ведь я ей, как брат, – растерянно пояснил Креил. – Что будем делать? – спросил он, уже выходя вместе с Линганом из ванны и прикрывая изуродованную дверь.

– Твое мнение? – спросил Линган.

– Мое мнение: нельзя делать никаких зондажей, никакого лазания в голову, полный покой и обезболивание. Все, – коротко ответил Креил, и все согласились.

Аолла вышла через полчаса, но посмотрев на свои руки, сказала:

– Может быть, плохо помыла? Опять грязные. – Она снова села за стол, и все уловили приступ тошноты, с которым Аолла с трудом справилась. – Все равно не могу есть.

– Аолла, девочка, – Креил говорил мягко. – Тебе нужно сделать обезболивание...

От одного этого слова ей стало плохо и она заплакала, что очень ее удивило.

– Даже во сне никакого покоя. – Аолла рассматривала свои мокрые от слез руки. – Ладно, пойдем, не хочу, чтобы вы делали это силой. – Она встала и пошла в операционный зал. Все было готово заранее. Креил остался с ней один, но все равно Аолла раздевалась так, чтобы он не видел ее. При подключении Машины она почувствовала боль и это снова удивило ее. – Почему такой странный сон, со всеми подробностями? – спросила она, но ей никто не ответил. Креил подключился к пси–креслу и больше двух часов подбирал схему обезболивания, пока Аолла наконец не заснула. Перед этим Креил только спросил, в какую клинику ее положить, она долго молчала, а потом, уточнив, болеет ли он еще, попросилась жить к нему домой.

***

Аолла проснулась в светлой спальне на огромной кровати и уловила телепатему:

мужчина, весь в черном, в сияющем вихре.

– Креил! – позвала она, и он сразу пришел.

– Хочешь есть? Стайн уже накрыл, а то через полчаса буду делать тебе обезболивание, – сказал Креил. На этот раз она не заплакала при этом слове, это уже было хорошо.

Аолла спокойно ела, периодически оглядывая комнату. Ей уже начинало казаться, что сон как–то затянулся, правда, она спала второй раз, перед этим – это было отчетливо в памяти – была клиника на Дорне, а теперь снова продолжение сна – на Земле.

– Никогда не видела снов с продолжением, – сказала Аолла, приступая к очередной порции.

Когда она закончила, Креил уложил ее делать обезболивание, но заснув, ей тут же начал сниться Дорн. Аолла металась и кричала во сне, что не хочет, чтобы ей что–то делали, а Креил сидел в кресле, вспоминая свою более чем двухсотлетнюю практику, но припомнить такого тяжелого случая не мог. Он несколько раз разговаривал с Советниками по поводу лечения, но все сходились на том, что только время может помочь. Добавлять путаницу в голову Аоллы не было никакой возможности – любая попытка провести психооперацию могла только все ухудшить.

Потекли месяцы. Сначала Креил возвращался домой каждые четыре часа, но потом удалось уговорить Аоллу на проведение лечения еще несколькими врачами, и он перешел к своему обычному режиму работы. Когда он к шести часам вечера – это было время его собственного обезболивания, возвращался домой, его уже ждал один из врачей.

Аолла много читала. На первых порах Креил запретил ей работать с Машиной, но недели через две после прилета она уговорила его и часами просиживала в пси–кресле, что–то изучая.

***

Креил уже третий раз поглядывал на часы. Этель, которая должна была делать ему обезболивание, запаздывала, и он начинал ощущать тянущую боль в костях и мышцах.

Аолла подняла голову от еды, вслушиваясь в его мозг.

– Хочешь, я сделаю сама? – предложила она.

– Справишься? Сложная схема.

– Я всегда была одним из лучших Вард–Хирургов. – Аолла улыбнулась, уже идя в операционную. – Ты мне сам об этом говорил. – Она включила объемный экран с разметкой его тела, указанием последовательности введения и дозировкой в каждой точке, и подключилась к пси–креслу, сбросив до пояса халат.

Щупальца Машины протянулись к его телу, начиная свой танец, но Аолла спокойно справлялась, как обычно, сразу запомнив информацию на экране и теперь полагаясь только на свою феноменальную память. Она ошиблась лишь в одной точке, Машина сразу выдала предупреждение, и Аолла повторила введение. В остальном, она с первого раза точно провела обезболивание, чем невероятно удивила Креила.

После этого, убедившись в прямом смысле слова на своей шкуре, что ее профессиональные навыки восстановились, он разрешил Аолле помогать ему в клинике, хотя она по–прежнему воспринимала это как длинный тягучий сон с продолжением, который помогает смягчить восприятие Дорна.

*** Еще было совсем темно, но Аолла проснулась от страшного сна, и подняла голову.

Сон, так испугавший ее, вовсе не был дорнским. Чудовища протягивали к ней многочисленные щупальца, лязгая зубами. Только теперь Аолла узнала в их облике дирренган, тут же поняв, что это снилось Креилу, который накануне перенес ввод регрессанта со всеми сопутствующими явлениями.

Встав, она накинула халат и прошла в его спальню. Креил лежал обнаженный на своей огромной двуспальной кровати, разбросав руки в стороны, почти поперек, постанывая (от боли или сна? – этого Аолла не знала).

Подойдя совсем близко, она увидела капельки пота на его лбу, черные вьющиеся волосы были слегка влажные. Реальность этих подробностей вдруг поразила ее.

Аолла застыла, осознав, что никакой это не сон, и Креилу очень плохо после очередной дозы регрессанта. Она протянула руку и осторожно потрогала его мокрый и прохладный лоб. Женщина в красном закружилась в его мозгу, и Креил, проснувшись, посмотрел на нее, попытавшись встать и дотянуться до скомканной простыни.

– Лежи, – спокойно сказала Аолла, накрывая его. Креил откинулся на подушку, пытаясь понять, что делает она в его спальне, да еще ночью, и почему так спокойно все воспринимает. – Мне кажется, я проснулась, – сказала Аолла, забираясь с ногами на край его кровати. – Это ведь никакой не сон и я на Земле?

Уже несколько месяцев, как я теперь понимаю?

– Правильно понимаешь. – Креил еще не совсем проснулся, но уже понял, почему она пришла. – Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Как врач?

– Да, мне нужно разобраться в воспоминаниях, я совсем путаюсь, где что, и не могу отличить реальность от вымысла, – объяснила Аолла.

– Не лучшее время для психоанализа. – Креил улыбнулся. Аолла почувствовала угрызения совести, что подняла его ночью, не дав отдохнуть, а он себя так плохо чувствовал. – А я с тебя потребую компенсацию. – Он снова хитро улыбнулся.

– Какую?

– Не испугаешься? – Креил легко переместился и положил голову ей на колени, поглядев теперь на ее перевернутое лицо – Аолла только слегка вздрогнула. – Не испугалась. – Он закрыл глаза, – теперь можешь рассказывать, а если я засну, дергай меня за волосы – сразу проснусь.

Аолла осторожно провела рукой по его мягким, слегка влажным, волосам, и удивилась, что это не вызвало никакого отвращения. Почему–то было только безумно жаль этого измученного регрессантами, на вид совершенно здорового, молодого и красивого мужчину.

– Мне кажется, путаница начинается с предварительного голосования в Президентском Совете на Дорне, – начала Аолла. – Проголосовали против, не было никаких шансов получить помощь, и я полетела к Уш–ш–шу.

– Он мог повлиять?

– Дорн сказал, что мог, только Уш–ш–ш поставил совершенно мерзкие условия:

никогда на Землю и... – Она сделала паузу, а Креил почувствовал, как по ее телу прошла дрожь. – Я буду с ним в Каньоне до окончательного голосования.

– Это мы знаем, потом мы тащили тебя на Землю, настояли через Дорна, чтобы тебя отпустили попрощаться.

– Да? Значит я еще раз была на Земле? – Аолла пыталась восстановить последовательность событий. – Меня оперировали?

– В Десятимерном зале, ставили резервную нервную систему, чтобы увеличить защиту мозга.

– Скажи, я точно помню, что был страшный бой, совсем реально, я шесть раз умирала, мне сносили голову, а Линган был все время рядом, это тогда?

– Псевдореальность, обезболивание... – Креил остановился, потому что она снова вздрогнула при этом слове. – Нельзя было дать.

– Хорошо, допустим. – Аолла нахмурилась. Креил видел, как ее мозг с трудом напрягается. – Дальше меня отправили на Дорн?

– А ты не помнишь?

– Смутно, наверное, так и не оправилась от операции, зато потом Каньон помню очень хорошо.

– Страшные воспоминания?

– Не в этом дело, я никак не могу понять, почему опять оказалась на Земле?

– Расскажи подробно. – Креил внимательно слушал ее рассказ и, когда она дошла до Строггорна и его почерневшей кожи, уверенно сказал: – Все–таки это псевдореальность, хотя с большим коэффициентом правдоподобности. – Во время рассказа Аоллы Креил тщательно проанализировал достоверность восприятия событий в ее мозгу, но подумал, что даже при зондаже было бы невероятно трудно, определить, что это не происходило на самом деле. – Аолла, скажи, этот Каньон, что это за место такое?

– Место, где существует поток большой избыточной пси–энергии.

– И можно ее использовать?

– Можно, мужчины это хорошо умеют делать.

– А женщины?

– Мне кажется, нет, у меня не вышло, – ответила Аолла.

– Будем считать со Строггорном разобрались – псевдореальность, дальше должен быть Каньон, – помог ей Креил. Он профессионально отметил, что отсутствует необходимая сплошность восприятия.

– Уш–ш–ш пытался снять блоки, у меня же никак не получалось.

– Ты действительно пыталась или делала вид?

– Нет, пыталась, в Каньоне его обмануть было совершенно нереально, он же следил за мозгом. – В ее мыслях проскользнула боль.

– Так он смог их снять?

– Наверное, да, я смутно помню, попытки с девятой, уже никаких сил не было.

Потом я сразу увидела дно пропасти, такие острые камни, разного цвета, ведь была ночь, и они по–разному остывали, – пояснила Аолла. – Может быть, это псевдореальность?

– Не похоже, по твоему восприятию. – Креил поднял голову, повернулся и долго смотрел ей в глаза, а она мысленно несколько раз «прокрутила» воспоминание о дне пропасти. – Нет, реальность, скорее всего. – Он снова лег ей на колени.

– Дальше – снова Каньон и кругом дорнцы, до самого горизонта. – Аолла снова вздрогнула.

– Не может быть, я точно знаю, ты прошла через Многомерность, а потом тебя доставили в клинику, просто ты ничего не помнишь. Дорн связывался в этот промежуток с нами, уточнял, как тебя оперировать, ну, и разрешение на операцию просил.

– Это из–за их специфического обезболивания? – Аолла закрыла лицо руками, хотя Креил и не смотрел на нее.

– Не переживай, вспоминай спокойнее, получим с тобой сейчас повтор, – строго приказал Креил, не открывая при этом глаза, так ему было даже проще контролировать ее мозг, не пугая.

– Хорошо помню, что они делали со мной, не могу передать, какой это был ужас!

Мне кажется одним «обезболиванием» занималось порядка десяти дорнцев, а вокруг их были тысячи, и Президент с огненными крыльями!

– Потрясающее зрелище. – Креил видел картинку в ее мозгу.

– Тебя бы на мое место, было бы не до красоты! – возмутилась Аолла.

– Не сердись. Что дальше?

– Дорн просил снять блоки. Как он мог надеяться, что я соглашусь? Это же нужно с ума совсем сойти! Потом снова была Земля, психотравма, Линган оперировал, только до сих пор обидно, что мне было так плохо, а никто из вас не пришел! – От этих слов Креил сразу сел и вгляделся в ее глаза.

– А ведь это псевдореальность! Но если бы я просто увидел все в твоем мозгу, никак бы не понял этого. Аолла, послушай меня сейчас, девочка, ты мне должна поверить. С тех пор, как ты вернулась с Дорна, у тебя не было психотравм и никто из нас ни разу тебя не оперировал. Ты же видишь, даже сейчас я не перехожу границы твоих блоков, просто тебя слушаю. Для тебя сейчас зондаж противопоказан – мы все так считаем.

– Подожди. – Она нахмурилась, вспоминая. – Я же слушала его телепатему! Его, Лингана! И на вид – совсем он, глаза одного цвета, черные, только сполохи огня от пси–экрана отражались.

– Какие сполохи? Пси–экран всегда одного цвета – абсолютно черный, а сполохи воспринимает только мозг человека, которого оперируют, но отразиться они ни в чем не могут, их же нет в реальности.

– О Господи! – Аолла закрыла глаза. – Но Линган сказал, что вы не можете прийти, заняты, я еще очень обиделась.

– Он просил тебя снять блоки?

– Так настойчиво, сказал, что может и сам снять, только не хочет, раз я в сознании.

– Молодец Дорн, врет будь здоров для телепата, он еще и пси–образ Лингана моделировал?

– Все время. Никак не могу поверить, что меня Дорн обманул, так реально!

– Хотел бы я познакомиться с таким существом, – улыбнулся Креил.

– Нет, ему смешно! – возмутилась Аолла. – Меня насиловали, заставили обманом снять блоки, а ты хочешь познакомиться с теми, кто это сделал! У тебя профессиональный интерес!

– Не сердись, я знаю, тебе было плохо...

– Мне и сейчас плохо, сам черт ногу сломит, где правда, а где ложь.

– Успокоилась? – Креил ждал несколько минут. – Мы остановились на операции, которую делал Линган и которой не было.

– Я сняла блоки, было не больно, и я спросила почему, а Линган ответил, что большая радость, сделали обезболивающее. – Аолла снова вздрогнула, – эффективное при повреждении Вард–Структуры...

– Это он не соврал, очень эффективно, только специфично. Правда ведь не было больно?

– Я тебя убью сейчас, – сказала она совсем не зло и, запустив руку ему в волосы, несильно потянула, пока он не ощутил легкую боль.

– Теперь довольна, что мне сделала больно? – уточнил Креил, не пытаясь ей помешать. – Давай, что было дальше, а то усну.

– Опять Каньон – и все исчезло, я так и думала, что это во время операции показалось. Потом клиника, только я до сих пор не могу смириться с тем, что там со мной делали. Я никак не могла понять, как туда попала и зачем все это.

– Насиловали?

– Каждые четыре часа, сначала сопротивлялась, потом уже только кричала, все равно отлавливали и делали силой. – Аолла неожиданно заплакала, и слезы закапали Креилу на лицо.

– Это самое плохое воспоминание, – серьезно сказал он. – Только у них не было другого выхода: твоя боль такой силы, что иначе ты просто убила бы их, понимаешь?

– Думаешь, от этого легче? Скажи, это правда, что они приняли решение нам помочь?

– Правда, после того, что случилось с тобой, все решилось.

– Хорошо, что все это не зря. – Она посмотрела на часы. – Сделаешь обезболивание, уже полчетвертого, можно?

Когда они снова вернулись в спальню и Аолла легла ему на плечо, Креил заставил ее еще два раза повторить рассказ, проясняя для себя детали, пока не решил, что в ее мозгу в достаточной степени восстановился реальный ход событий.

В шесть часов утра в спальню вошел Строггорн, он должен был делать обезболивание Креилу. Картина, которую он застал, бросила его в жар: обнаженный Креил спал, лежа на спине, а Аолла, тоже обнаженная, приникла к его плечу. Строггорн с огромным трудом преодолел желание сразу убить их обоих, такую страшную боль он ощутил, но потом почему–то в его памяти всплыл Диггиррен и, грустно посмотрев совершенно зелеными глазами, сказал: «Как же так можно, Строггорн?»

Сев в кресло, Строггорн не стал будить Креила, а просто наблюдал за ними, уйти не было сил. Он вспомнил, как когда–то, давно, Линган, застав их с Аоллой, тоже не смог уйти. Возникло отчетливое чувство, что все это уже было с ним и он так же сидел напротив кровати.

Креил, в мозг которого начала просачиваться боль, аккуратно перевернулся и положил голову на обнаженную грудь Аоллы, а она, так и не проснувшись, слегка обняла его.

Строггорн видел, как в мозгу Креила все время возникает, все усиливаясь, боль – уже полчаса назад ему нужно было делать обезболивание. Креил застонал, и Аолла, так и не открыв глаза и не проснувшись, провела рукой по его темным волосам.

Мозг Креила пронзила уже очень сильная боль, он, наконец, проснулся, и, подняв голову, сразу посмотрел на часы, и лишь потом перевел взгляд на Строггорна.

Креил спокойно поднялся, осторожно освободившись от объятий Аоллы, и так и не разбудив ее, прошел, не одеваясь, в операционную и сразу лег на стол. Строггорн, хорошо зная, что Креил испытывает сильную боль, молча стал подбирать новую схему обезболивания.

– Креил, – сказал Строггорн тихо. – Ты не боялся, что я убью вас?

– Не убил же.

– Зачем нужно было так рисковать, ты же знал, что я приду в шесть утра?

– Честно говоря, я забыл об этом, мне было достаточно плохо, так что лучше подбирай схему. Я совсем не выспался, пожалуйста, замени меня на операциях, а еще лучше перенеси на завтра. Аолла тоже не выйдет сегодня на работу. – Он закрыл глаза и прекратил разговор.

Аолла, в наброшенном на голое тело халате, вошла в операционную, и Строггорн, почувствовав ее, вздрогнул. Она посмотрела на Креила и, подойдя к пульту, поглядела на объемный экран, где по разметке можно было определить, когда Строггорн закончит.

– Ты мне не сделаешь заодно? – спокойно спросила Аолла, удивив его. – У нас сдвинулись часы, и я уже плохо себя чувствую.

– Раздевайся, ложись, я могу сразу делать двоим, тем более с Креилом скоро закончу. – Строггорн старался не смотреть на нее, но, казалось, Аолла совсем перестала смущаться. Она невозмутимо разделась и легла на второй стол. Креил только спросил, который час, и, услышав в ответ: «Половина восьмого», мысленно кивнул ей – это был небольшой сдвиг для ввода лекарства. Строггорн вспомнил, что Креил официально был назначен ее лечащим врачом и абсурдность ситуации поразила его. По диаграмме он видел, что Аолле начали уменьшать дозировку – это означало медленное выздоровление.

Стайн унес Креила, Строггорн заканчивал только с одной Аоллой. Его удивляло, что она так спокойна, почти сразу заснула. Никак не верилось в возможность такого пренебрежения его чувствами. Очнувшись, Аолла увидела Строггорна, стоявшего внутри купола и пристально разглядывающего ее тело. В ее мозгу промелькнула тень смущения.

– Мне можно встать? – спросила она. – Подай халат, пожалуйста.

Он смотрел, как Аолла быстро запахнулась, что–то странное было во всем этом.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – осторожно спросил Строггорн, она уже выходила, но обернулась.

– Нет, а что? – Аолла уловила беспокойство в его мозгу. – Все хорошо, сегодня большой день для нас с Креилом...

– Ты хотела сказать, ночь? – уточнил он.

– Какая нам с ним разница? Мы же живем от одного обезболивания до другого, и если у меня еще есть какие–то шансы от этого избавиться, у него, насколько я понимаю, никаких.

– Аолла. – Строггорн подошел к ней совсем близко, пристально вглядываясь в лицо своими холодными глазами. – Ты поняла, что это не сон?

– Поняла. – Аолла улыбнулась. – Всю ночь Креил мне мозги вправлял. Очень большие разрывы, все время переходы, то Дорн, то Земля, то псевдореальность, то мои сны, до конца не разобрались, только устали, не выспались только. Я не приду сегодня на работу, предупреди, хорошо?

Аолла спокойно ушла, а Строггорн еще около часа сидел в гостиной, перед его глазами стояла картинка с тем, что он видел в спальне, и как едва не убил их.

Приехав в следующий раз, незадолго до полуночи, Строггорн застал Креила в гостиной.

– Ты рано сегодня. – Креил вгляделся в его глаза.

– Я хотел поговорить. – Строггорн сел в кресло напротив стола.

– Аолле я все сделал, она спит, так что слушаю тебя.

– Почему ты мне все сразу не объяснил, Креил? Я никак этого понять не могу.

– Не знаю, вспомнил Диггиррена, как вы его «лечили» с Этель, и решил, что раз сразу ты меня не убил, вполне можно тебя помучать.

– Жестоко, но откровенно. – Строггорн помолчал, казалось, Креил чего–то не договаривает. – Можно тебя попросить?

– Чтобы она больше не спала в моей постели? Если придет, я же не смогу выгнать ее, ты это понимаешь? После того, что я узнал сегодня ночью, Строггорн, нельзя позволить себе даже малейшей бестактности по отношению к ней. Ее психика совсем на грани, небольшой толчок – и можно начинать с начала без всяких гарантий.

Надеюсь, тебя волнует ее дальнейшая жизнь?

– Значит, если понадобится, тебя ничего не остановит?

– Я же сам – настоящее чудовище, убери регрессанты – и увидишь. Чем еще меня можно напугать в этой жизни, Строггорн? Красивой женщиной? Это вряд ли. Мы с ней свободные люди, Уш–ш–ш меня никогда не волновал, а после того, что было, это тем более неважно.

– У нас с ней дочь.

– Ну и что? Лейла вполне взрослый человек, да и какая она ей дочь? Виделись несколько раз в жизни. – Креил посмотрел на Строггорна, тот сидел совсем потерянный. – Она не вернется к тебе, хоть это и жестоко, я понимаю. Не скажу, будет ли со мной, не знаю этого. Плохо другое: по большому счету с ней, как с женщиной, покончено.

– В каком смысле?

– Боюсь, что Аолла никогда больше не сможет снять блоки, Строггорн, понимаешь?

– Почему ты так уверен?

– С ней на этот раз слишком жестоко «развлеклись», используя два образа – твой и Лингана. Не осталось мужчин, которые бы после этого смогли ее уговорить, снятие будет блокировано.

– Поэтому она не будет со мной?

– Конечно. После того, что было у вас с ней, Строггорн, жить как простые животные – это просто нереально. Я был женат и знаю, о чем говорю. При одной мысли о тебе ее трясет, говорили с ней, пытался я ее убедить, только бесполезно.

Строггорн долго молчал, а потом также молча прошел в операционную и сделал Креилу обезболивание.

***

Было довольно поздно. Креил с удивлением увидел, как Аолла вошла в его спальню:

она была в облегающем красном платье с длинными рукавами и темных чулках, глаза были тонко подведены, а длинные волосы тщательно уложены.

– Креил, у тебя должен быть зеленый браслет?

– Зачем он тебе? – Зеленый браслет на руке человека, будь то мужчина или женщина, означал, что тот хочет найти партнера и свободен на этот вечер.

– Ты не находишь, что это глупый вопрос? Обещаю вернуться к обезболиванию в полночь.

– Аолла, ты еще не в том состоянии, чтобы искать приключений.

– По–моему, я совершеннолетняя, чтобы ты мог читать мне нотации. – Она села на край кровати и грустно посмотрела на него. – Креил, мне нужен мужчина.

– Ты уверена?

– Ты же не сомневаешься, когда тебе нужна женщина?

– Плохо, может, лучше сделаю тебе обезболивание?

– До каких пор? Мы же знаем с тобой, что дело не в этом, я прочитала свою медицинскую карту...

– Зачем?

– Затем, что хотела понять, от чего это возникло. Раньше как–то обходилась, теперь совсем не могу себя контролировать. Ты же знаешь, как все просто.

Выработалась устойчивая зависимость на малейшую боль – организм требует возбуждения. Чистая физиология, как ты скажешь. – Она помолчала. – Дай браслет, я же совсем плохо говорю, так хоть всем сразу ясно.

– Хочешь человека?

– Странный ты, какой же эспер согласится?

Креил сказал ей, где взять браслет, и заставил дать обещание, что Аолла приведет мужчину сюда. Он очень боялся осложнений. Эта затея совсем не понравилась ему, но остановить Аоллу было невозможно.

Телепатически Креил прекрасно слышал, как через несколько часов она вернулась, действительно, с мужчиной. Как ей это удалось, почти ничего ему не сказав, осталось для Креила загадкой. Аолла ушла в спальню, но не поставила мыслезащиту.

Мужчина, с которым она была, вообще не представлял, куда попал: его только удивила такая огромная квартира у такой, на вид молоденькой, девушки. Аолла улыбнулась и с трудом выговорила, что это квартира ее друга, и это успокоило мужчину.

Какое–то время Креил не прислушивался и задремал, по большому счету это было не его дело – лезть в ее личную жизнь. Вдруг его разбудил дикий крик Аоллы. Креил мгновенно влетел в спальню, сразу не сообразив, что происходит. На вид все выглядело нормально, так же считал и мужчина, невозмутимо продолжавший плавные движения. Аолла кричала телепатически, а отличить отвращение от наслаждения только по виду было практически невозможно. Одним движением, ухватив мужчину за плечи и страшно перепугав, Креил смахнул его на пол с кровати. Аоллу трясло в судороге, Креил тут же накрыл ее одеялом. Мужчина все глядел на него непонимающе, никак не взяв в толк, что случилось.

– Извините меня. Эта девушка – эспер, она серьезно больна, вы же видели, она совсем плохо говорит. Ей стало нехорошо, только она кричала телепатически, вы не могли слышать, – объяснял Креил. – Я попрошу вас одеться, нам нужно поговорить.

– Он вышел в гостиную, не желая дальше смущать мужчину. Тот появился через несколько минут и послушно сел напротив Креила. Мужчина уже понял, что влип в серьезную историю, и больше всего сейчас боялся, чтобы его не обвинили в насилии над девушкой–эспером.

– Вас зовут Ник Гранье? – уточнил Креил, тот изумленно кивнул, сообразив, что раз девушка – телепат, то и ее друг, очевидно, тоже. – Вы знаете, кто эта девушка? – Креил специально задал этот вопрос, в голове Ника все время вертелось ее лицо, казавшееся знакомым, и была опасность, что со временем тот опознает Аоллу.

– Трудно вспомнить, но, кажется, я ее где–то видел. – Ник еще немного повспоминал, изображение на экране телекома всплыло в его памяти. – Неужели Аолла ван Вандерлит?

– Мне очень жаль, что вы это поняли. Теперь я попрошу вашего разрешения убрать память об этом вечере из вашей головы, – сказал Креил. Ник сидел, опустив глаза, прекрасно зная, как нужно вести себя в присутствии эспера.

– У меня такое чувство, что даже если я не соглашусь, вы все равно это сделаете, так?

– Вы правы, Ник Гранье, это так.

– Кто вы?

– Какая вам разница? Вы же все равно потом все забудете?

– Интересно, с кем это меня угораздило связаться? – усмехнулся Ник.

– Вард–Эспер, Советник Креил ван Рейн.

Ник несколько минут соображал, что Вард–Эспер это намного хуже просто телепата, и что, конечно, Советники никак не допустили бы распространения информации о состоянии Аоллы Вандерлит, а потом поднял глаза, давая свободно проникнуть в свой мозг Стерев небольшой участок памяти, уже через минуту Креил выпроводил его домой и вернулся в спальню к Аолле. Уткнувшись в подушку, она безутешно плакала. Он сел на кровать и прижал ее к себе.

– Что же делать, Креил? Что делать?

– Ничего, все будет хорошо, девочка, если ты примешь душ, я тебе помогу, – невозмутимо сказал Креил.

– Никогда бы не решилась попросить тебя об этом. – Аолла вернулась через десять минут, вытираясь на ходу полотенцем. Креил лежал на кровати и спокойно ждал ее.

Всего через несколько минут он с удивлением обнаружил, что даже его прикосновения вызывали у Аоллы легкое отвращение. Никогда в жизни ему не приходилось действовать так осторожно. В любой момент он был готов все прекратить. Когда все кончилось и она успокоенно лежала на его плече, Креил даже не сразу смог поверить, что все обошлось.

Через три дня ему пришлось объясняться по этому поводу в Совете. Они сидели впятером, в круглом зале, Креил старался не встречаться глазами со Строггорном.

– Так, знаете, я пошел, пожалуй. – Диггиррен встал, как только понял, о чем пойдет речь.

– Не пойдет, – остановил его Линган. – Твое мнение?

– Мерзко все это, Линган, они взрослые люди и никто не имеет права вмешиваться в их жизнь – это мое мнение.

– Ты же понимаешь, что полноценных отношений не может быть и все это – следствие ее болезни.

– У меня с Этель не было почти десять лет, как ты выразился «полноценных отношений», и от этого родилось трое детей, а наладилось. Так что это не факт, – Диггиррен договаривал, уже выходя из зала.

– Строггорн? Без убийств обойдемся? – снова спросил Линган.

– Обойдемся, я уже давно к этому готов, мы обсуждали это с Креилом. Нет другого выхода, Линган. Со мной быть она наотрез отказалась, как раз по причине отсутствия и невозможности «полноценных отношений». Того, что теперь, ей слишком мало, а если она будет встречаться со случайными мужчинами, представляешь, что начнется? Ее же почти все знают в лицо, и как это будет выглядеть? Память каждый раз стирать?

– Потрясающе! Это ты говоришь или я сплю? – изумился Линган. – Ты на их стороне?

– Я не на чьей стороне. – Строггорн поморщился. – Только я подумал, что, наверное, у меня такая судьба: все время ждать Аоллу. Ничего с этим не поделать, с Креилом ей сейчас лучше, чем со мной, – значит, так и должно быть. Ты бы лучше спросил, как это он будет выдерживать без «полноценных отношений»?

– Давайте, у меня спрашивать вы ничего не будете, – сказал Креил. – Вмешиваться я вам не дам и беспокоить ее – тоже. Работать Аолла будет в моей клинике, это, чтобы вы поменьше ее трогали. Можете считать, что она на Дорне. В конце концов, оставьте в покое двух очень несчастных полулюдей! Что вам от нас нужно? Неужели мы мало сделали для Земли, чтобы приставать к нам? – Он внимательно оглядел их.

– Я хочу, чтобы меня поняли. Для вас не секрет, что я был женат и очень долго, но в самом начале так получилось, что мы расставались с Тиной почти на шесть лет. За эти годы она успела добраться до самого дна нашей жизни: практически деградировала, перестала работать, спала с кем попало и хорошо, что в нашей стране нельзя кончить на помойке, потому что она прямой дорогой шла к этому.

Спасибо случайности и Джону Гилу, который ее вытащил тогда. Вы знаете, у нас с ним до сих пор прекрасные отношения, он – один из моих немногих друзей, но вы давно забыли, что когда–то, в нашей молодости, он был одним из ее многочисленных любовников. – Креил увидел, как Строггорн изумленно уставился на него. Когда все это происходило, тот еще находился в глубоком прошлом, поэтому не имел об этом ни малейшего представления, всегда искренне считая, что Креилу повезло в жизни.

– Вот видите, у Строггорна от моего рассказа уже лезут глаза на лоб. Не знал? – уточнил Креил. – В моей жизни, очень долгой, было всего две женщины, которые мне небезразличны: Тина и Аолла. Сейчас, просто как нормальный мужчина и ее друг, я ни за что не допущу, чтобы Аолла прошла через то же, что когда–то моя жена. Я–то знаю этот путь во всех подробностях, изучил его за многие годы нашей совместной жизни с Тиной, а отношения у меня были самые «полноценные», которые только можно себе представить. – Креил спокойно встал и ушел, решив, что объяснений уже более чем достаточно.

Сидя в кресле, Строггорн думал о том, что серьезно недооценил ситуацию: вернуть Аоллу будет намного сложнее, чем ему казалось. Кто же мог подумать, что у Креила ван Рейна, которого он столько лет, и, как казалось, хорошо знал, окажется огромный опыт поведения в аналогичной непростой ситуации, которую тому удалось уже однажды свести к нормальному счастливому браку.

– Линган, ты не расскажешь мне подробнее, как это у них получилось с Тиной? – попросил Строггорн.

– Хочешь знать? Надеешься, это поможет тебе вернуть Аоллу? – Линган усмехнулся.

– Они прожили около года после одного недоразумения: Креил во время близких отношений понял, что у нее в промежутке был другой мужчина, и Тина получила тяжелую психотравму. Мы еле спасли ее тогда с Лао. А разошлись они из–за рождения ребенка...

– Марка? – удивился Строггорн.

– Нет. – Линган недовольно поморщился от того, что его перебили. – У них был еще один ребенок, только неполноценный, родился мертвым. Мы предупреждали об этом Креила и, когда это случилось, Тина решила, что ребенка убили.

– Боже мой! Я всегда считал, что у них был счастливый брак. А почему ее не лечили тогда, после смерти ребенка, может быть, не было бы таких последствий?

– Ее не от чего было лечить – легкие повреждения, должны были компенсироваться сами.

– Как это возможно? Поведение же после этого стало неадекватным? Должны же быть причины?

– Причины были. Тина ван Лигалон – Вард–Эспер с блестящими способностями – была одним их наших лучших врачей. Да ты знаешь, она как–то тебя оперировала, а как человек была на редкость целеустремленная личность, с колоссальным упорством.

Тина и Вардом стала вопреки воле родителей. Ее отца, Лигалона, ты должен хорошо знать – противостоять ему, да еще в четырнадцать лет, было непросто.

– Я вообще удивляюсь, как ей это удалось.

– В двадцать один год Тина прошла полную подготовку по программе Вард–Эсперов и сдала квалификационный экзамен по практической хирургии.

– Ты не путаешь? – усомнился Строггорн. – Так рано?

– Я не путаю, они как раз начинали встречаться с Креилом, и он сильно переживал, что значительно отстает от нее. Поэтому, когда Тина решила закончить свою жизнь подобным образом, она стала заниматься этим с присущим ей упорством, и через шесть лет мне действительно пришлось провести коррекцию ее психики – повреждений не было, но зато было пристрастие к одной гадости. Креилу пришлось ее долечивать потом.

– И что же Тина принимала?

– Тебе один раз тоже применили подобный препарат в качестве обезболивающего.

Помнишь побочный эффект? Длительный болевой, но не послеоперационный, а просто от применения этой гадости, синдром, а если попринимать это несколько лет? Она же была блестящим Вард–Хирургом и хорошо знала, что и как нужно делать.

– Линган, от этого рассказа даже мне плохо становится.

– Неужели? Так Креилу пришлось ее лечить, не применяя никакие медикаментозные средства. В первый же день, как только они снова сошлись, Тина забеременела, и никакое вспомогательное лечение, кроме той коррекции, что я сделал, а это была капля в море, стало невозможно.

– Зачем допустили в такой ситуации беременность?

– У них один раз уже родился неполноценный ребенок, оставалось всего несколько дней, в течение которых было возможно зачатие нормального человека, и Креил знал об этом. Если бы ее не привез Джон Гил, он все равно собирался найти ее и сделать последнюю попытку снова сойтись.

– И все–таки, как Креил ее лечил? Без обезболивания?

– Никто не знает. Он не любит, когда суют нос в его личные дела. К родам Тина была более или менее в норме, хотя Креил сам их принимал, все по тем же причинам. Ты же должен знать, Аолле он, наверняка, уже снизил дозировку обезболивающих. Креил терпеть не может применения лекарств.

– Это меня очень удивило, – признался Строггорн. – Что так быстро.

– А на ее голове это как–то отразилось?

– Скорее, в лучшую сторону, Аолла теперь хорошо понимает, что не спит.

– Вот видишь? А при этом, формально, Креил в ее голову не влезает и зондажей не проводит, он всегда отличался тактичностью. Он – хороший профессионал, в этом смысле Аолле повезло, что она попала в его руки.

– Если бы я знал обо всем этом, ни за что не позволил бы Аолле жить у него сейчас, и так было очевидно, чем это может кончится при их всегда теплых отношениях и при его колоссальном опыте поведения именно в такой ситуации. – Строггорн потерянно глядел перед собой, вдруг окончательно поняв, что шансов вернуть Аоллу практически не осталось.

– Как бы ты смог помешать этому? – усмехнулся Линган, выходя из зала.