Планета Дарителей
Среди моих многочисленных приключений в просторах Галактики особняком
стоит пребывание на планете, название которой вы не найдете ни на одной
звездной карте. Не потому, что планета засекречена или карты не полны,
просто у планеты этой на самом деле нет названия, и потому на картах она
обозначается простой белой точкой, похожей больше на дефект в
голографической ткани изображения. Честно говоря, я не понимаю, как могут
люди жить на безымянной планете. Спрашивают тебя, скажем, где ты живешь? И
ты гордо отвечаешь: «На Земле». Или со злобной ухмылкой: «На Геппрехоре»
(Гиппрехов действительно гнусная планета, но о ней я расскажу в другой
раз). Но можете ли вы ответить: «Я живу на планете без названия?" Не знаю,
не знаю... Хотя, с другой стороны, эта безымянная планета действительно
единственная среди всех этих Земель, Марсов, Венер и прочих
Химмодрукариев, не названная никак. Так что, если скажете, что живете на
планете, которую не удосужились назвать, вас поймут и доставят по
назначению.
Меня привело на космодром безымянной элементарное любопытство. Я увидел в
звездном атласе пупырчатую белую точку, потер ее пальцем, выяснил, что это
реальное образование, а не голографический фантом, удивился отсутствию
названия и отправился выяснить, в чем дело. Уже на внешней орбите со мной
связался автоматический диспетчер и спросил: «Какого черта?»
«Да так, ответил я, пролетом с Капеллы на Альбирео».
«Налево, посоветовал диспетчер, а потом пять румбов к полюсу мира, не
ошибетесь».
«Да я и так не ошибаюсь, миролюбиво сказал я. Но, если не возражаете,
хотел бы у вас приземлиться».
«Зачем?" буркнул автомат.
«А низачем, разозлился я. Просто так!»
Знаю я эти автоматические службы. Если бы я назвал любую причину
приземления, диспетчер непременно нашел бы повод мне отказать. Например,
если бы я искал на безымянной планете свою умершую бабушку, то в
приземлении мне отказали бы под предлогом того, что кладбища здесь частные
и потому не подлежат доследованию. А что мог противопоставить диспетчер
моему «просто так?" Отказать под тем же предлогом, то есть нипочему? Да
он бы скорее принял удар током! Вот так и получилось, что диспетчер онемел
от моей наглости, и я спокойно опустил звездолет на посадочное поле.
Встретил меня сам начальник космопорта, сидевший на краю стартовой шахты и
державшийся за топливный путепровод тремя щупальцами головной присоски.
Судя по физиономии, родом начальник был с Беллатрикса, хотя отсутствие
нижнего плеча наводило на мысль о том, что он мог родиться и на Зигмале.
Впрочем, плечо начальнику могли отдавить и подчиненные ято знаю, как
относятся к уроженцам Беллатрикса все остальные особи Галактики...
Шекет, проскрипел бравый начальник. Может, вы хотя мне скажете, что
вам здесь нужно?
Ничего! сказал я. Единственное, что меня интересует: как вы живете
на планете, у которой даже названия нет?
Названия потому и нет, что мы здесь живем, пожал верхним плечом
начальник, думая, видимо, что дал исчерпывающий ответ. Он решил, что от
Шекета легко отделаться?
А почему же вы здесь живете? заинтересованно спросил я. Разве в
Галактике мало планет с названиями?
Послушайте, Шекет, разнервничался начальник и замахал перед моим носом
одиннадцатью носовыми щупальцами, у нас проводятся важные эксперименты,
и ваше присутствие нежелательно...
В таком случае я остаюсь здесь на всю оставшуюся жизнь! воскликнул я.
И посвящу эту жизнь тому, чтобы узнать, в чем эти ваши эксперименты
заключаются!
Да? загрустил начальник. В таком случае, скажите: вы верите в Бога?
Нет! твердо сказал я.
В таком случае, скажите: откуда у разумных существ появляются
представления о моральных ценностях? Только не говорите, что народ их сам
и выдумывает, вы же грамотный человек, да еще землянин, должны знать, что,
например, до заповеди «не убий!" нормальное разумное существо додуматься
не в состоянии.
Хм... протянул я. Вопрос, конечно, интересный. Пожалуй, вы правы. Но
при чем здесь...
При том. Вы находитесь на планете, где ведутся научные разработки
заповедей для цивилизаций Галактики, еще не осознавших, что без морали
будущее их окажется смутно и бесперспективно.
Как интересно! воскликнул я. Я бы хотел посмотреть!
А потом вы улетите? с надеждой осведомился начальник.
Естественно. Не думаете же вы, что я действительно способен прожить
здесь остаток дней!
Приободренный начальник подпрыгнул на ложноножках и перекатился на дорогу,
которая вела из космопорта кудато в направлении серых гор. Я вывел
вездеход и поехал следом.
Не успели мы углубиться в ущелье между двумя горами, как начальник вытянул
вверх все свои щупальца и заявил:
Ну вот, к примеру. Направо, видите?
Я увидел. В небольшом пруду между скал плескалась стая странных рыбин с
двумя головами. Одна из рыбин, чуть побольше остальных, вылезла на берег и
пыталась, помогая себе плавниками, вскарабкаться на довольно пологий холм.
На вершине холма сидел нагловатого вида научный работник по виду то ли с
Антареса, то ли с Драни и следил за мучениями рыбки, даже не пытаясь
протянуть ей руку помощи.
Как насчет братской солидарности? спросил я. Почему этот тип наверху
не поможет тому типу внизу взобраться...
Чистота эксперимента, заявил начальник космопорта, придерживая меня
верхним плечом, чтобы я не полез помогать страждущему. Ставится опыт по
дарению заповедей аборигенам планеты Азулай. Это земноводные существа,
сейчас они кочуют из одного океана в другой, убивая друга почем зря. Наши
ученые ужа разработали для них комплекс моральных ценностей, и теперь
тренируются в процессе дарения.
Аборигены хоть настоящие? с подозрением спросил я.
Конечно, нет! возмутился начальник. Как можно ставить опыты на живых
существах? Это виртуальные копии! Потом, когда экспериенты будут
завершены, на Азулай отправится экспедиция и произведет дарение в полевых
условиях. У аборигенов появится вера, они поймут наконец, как им нужно
поступать...
Интересно, сказал я, с заповедью «не убий» мне понятно. А что с
другими? Может, у них и воровать нечего, зачем им тогда соответствующая
заповедь?
Так ведь для того мы здесь работаем! воскликнул начальник космопорта с
таким видом, будто и он был причастен к научным разработкам. Скажем, вот
этим рыбам с Азулая совершенно необходима заповедь «не ставь жабру поперек
горла соседа». Сами они до этого пока не додумались...
Виртуальная копия азулайского аборигена между тем добралась почти до
вершины холма, и научный сотрудник взялся за дело. Ну и представление он
устроил! Пускал дым из ноздрей, прыгал, светился, пел странные песни без
музыки, но со словами, которые, правда, не имели никакого смысла... В
общем, делал все для того, чтобы азулаец понял: перед ним Он. Тот, Который
Сейчас ЧтоТо Даст. Рыбина перестала дергаться и застыла, ожидая Дара.
Экспериментатор протянул вперед все четыре руки и прицепил к плавникам
азулайца какието тонкие волокна. Азулаец благоговейно застыл, а потом
неожиданно взбрыкнул хвостом, волокна разорвались, чтото засверкало на
вершине, раздался грохот, и бедная рыбина полетела в пруд кувырком.
Эх! раздосадованно воскликнул начальник космопорта. Шестой дубль за
две недели. Чтото у них не получается с нитями. У азулайцев,
понимаетели, линейное письмо, а нити, которые для этого пригодны,
почемуто рвутся... Ничего, все будет хорошо, у наших ученых еще не было
ни одного сбоя! В Галактике не существует цивилизаций, которые на раннем
этапе развития не получили бы моральных законов в виде религиозных
заповедей.
Вот как, пробормотал я, чувствуя странное напряжение в суставах. А
давно ли на вашей планете существует этот... э... научный центр?
Давно, сказал начальник. Я здесь всего семьсот лет, мой
предшественник работал полную смену, то есть три тысячелетия, а до него...
Достаточно, прервал я. Меня, видите ли, интересует, не проходила ли
по вашему ведомству планета Земля. Это было примерно...
Как же, обрадовался начальник. Проходила! Это было в смену моего
предшественника, но я люблю просматривать записи. Интересная была работа.
Теорию для людей готовили, кажется, на лучших компьютерах центра, а
виртуальную копию человека разрабатывали несколько столетий. Ей даже имя
дали... не помню, правда...
Зато я помню, буркнул я.
Ах, простите, смешался начальник. Я и забыл, дорогой Шекет, что вы с
Земли. Вас задевает то, что...
Могу я посмотреть ту запись? спросил я.
Начальник загрустил.
Боюсь, что нет, вздохнул он, и все его щупальца безнадежно повисли.
У нас не принято показывать записи экспериментов представителям тех
цивилизаций, для которых здесь готовили системы моральных принципов.
Ясно, сказал я и повернул вездеход.
Улетаете? обрадованно спросил начальник.
Да, твердо сказал я. Ваши разработки очень интересны, но...
Но что? нахмурился начальник.
А то, что у нас на Земле и сейчас убивают не так часто, как сто лет
назад, но все же... И воруют ох, как воруют! А уж относительно
прелюбодеяний я вам скажу...
Не надо, прервал меня начальник. Я все понимаю.
Он перекатывался за мной по дороге и кричал вслед:
Мы делаем все, что можем! Но мы же не виноваты в том, что мы хотим,
чтобы было как лучше, а получается как всегда!
Я добрался до звездолета, поставил вездеход в гараж и задраил люки.
Да! вспомнил я уже после того, как корабль вышел из атмосферы. Этот
тип так и не сказал, почему планета не имеет названия!
А что тут непонятного? въедливо сказал звездолет, помигав пультовыми
огнями. Планета, где экспериментируют над моралью. Только названия ей не
хватало...