* * *
Мы не должны были этого делать, сказала Дина.
И.Д.К. молчал, он знал, что в глубине души Дина думает совсем иначе,
но не хотел показать ей, что знает это. Да и не был уверен, что прочитал
ее неосознанное желание, а может быть, свое собственное?
Ты слышишь? сказала Дина. Мы не должны были...
Тень здесь всетаки есть, пробормотал И.Д.К., хотя и размытая.
Такое впечатление, будто небо стеклянный купол, а источник света гдето
дальше. Наверное, таким был мир на второй день творения, когда Бог уже
отделил свет от тьмы, но еще не создал ни Солнца с Луной, ни звезд.
Тогда и растений еще не было, а ты посмотри какие кусты. Правда, не
пахнут. Знаешь, я уверена, что в Иерусалиме еще и часа не прошло. Такое
ощущение.
Значит, наши желудки живут по иерусалимскому времени совершенно
не хочется есть.
А это возможно чтобы весь организм жил в одном ритме времени, а
мысль в ином, более быстром?
Ты считаешь, что все, что мы с тобой видели и пережили это только
мысль, воображение?
Да, ты прав... Я ведь с ними разговаривала с женщинами. И вода
текла... Тогда что же это?
И.Д.К. помедлил с ответом. Они подошли к деревьям грязно зеленым у
основания, с яркозелеными длинными, линзовидными листьями, растущими
прямо из ствола на высоте примерно пяти метров. В лесу было сумрачно, но
вовсе не так, как следовало бы ожидать изза очевидного отсутствия
солнечного света.
Саграбал, говоришь? сказал И.Д.К. Пусть будет Саграбал. Звучно
и непонятно, как раз то, что нужно для хорошего названия.
Куда мы идем?
Сюда, Дина. Под этим деревом будет наш лагерь.
Надолго?
Может быть, навсегда. И.Д.К. задавил эту мысль, едва она возникла
нехватало только, чтобы Дина услышала. Он должен быть уверен в себе как
верховный раввин уверен в существовании Бога.
Нет, сказал он, не думаю. Не было смысла нам попадать на
Саграбал, чтобы жить здесь как Адам с Евой в раю.
Дина шагнула к нему и прижалась лбом к его плечу. И.Д.К. вдыхал
слабый запах шампуня от ее волос, думал, что так вот стоять, просто
стоять, не шевелясь, быть столбом, на который можно опереться, тоже
счастье, дурацкое, возможно, и временное, и неправильное, но счастье,
бессмысленное и нелепое, но сейчас единственно нужное. Потому что придает
силы.
Через несколько минут (или часов они так и не научились определять
время) они сидели у подножия чудовищно кривого дерева, стараясь не
касаться ствола и уж тем более листьев. И.Д.К. тихо, иногда переходя на
мысленные образы, излагал Дине свои соображения, одновременно и сам
понимая четче их пока расхристанную суть и последовательность. Дина
слушала, закрыв глаза, впитывала не смысл, а интонации, и поскольку с
каждым словом они становились все более уверенными, то и она чувствовала,
как напряжение последних часов (дней?) расплавляется, становится мягче,
растекается воском.
Давай рассуждать последовательно, говорил И.Д.К., вовсе не
убежденный, что ход его рассуждений хоть както соответствует реализуемой
последовательности поступков, событий и следствий. Код был прочитан. Код
включил в генетической памяти механизм, полностью переводивший организм в
новое состояние. После этого ты оказалась на планете с этими женщинами, а
я на черном пляже. Куда пропал Йосеф, неизвестно, не исключаю, что он и
вовсе остался в Иерусалиме. Не нужно вздыхать, Дина, уверяю тебя, нам
повезло больше, чем Йосефу.
Мы, люди, были когдато кемто запрограммированы как ключ к
возрождению Вселенной. Запрограммированы на генетическом уровне, и
механизм был смазан и законсервирован до лучших времен. А ключ был
закодирован и дан людям в руки. Тора. В свое время люди должны суметь
распознать ключ и в нужное время воспользоваться им. Возможно, для этого
действительно нужно было, чтобы явился Мессия. Может, под этим именем
имелся в виду тот, кто будет знать Код. Не знаю, интерпретаций за тысячи
лет было множество, это очень неблагодарная и, скорее всего, бессмысленная
работа интерпретации, рассуждения типа «что имел в виду Создатель». Весь
Талмуд на этом построен, и, тем не менее, в числе интерпретаций не
оказалось нужной. Были, в сущности, три варианта. Первый, согласный,
возможно, с замыслом: Код расшифровывается автоматически, когда весь
еврейский народ собирается в Израиле. Второй: как бы Код ни был сложен,
кому то из цадиков, возможно, удастся разгадать его чисто случайно во
время очередной дискуссии в ешиве. Третий: развитие математических методов
обработки текстов, и тогда расшифровка. Осуществился третий вариант, и я
не уверен, что так было предусмотрено.
От скромности ты не умрешь, улыбнулась Дина, про себя удивившись
тому, что способна не только внимательно слушать, но даже и улыбаться.
Не уверен, что вообще умру от чего бы то ни было, пробормотал
И.Д.К. И ты, кстати, тоже.
Я ничего не поняла в твоих рассуждениях, подумала Дина, ей лень
было произносить мысли вслух, но И.Д.К. расслышал и сказал:
Я просто рассуждаю, рассуждение как глина, из которой лепишь
скульптуру. Пока все бесформенно, но, когда я говорю, то нащупываю, где
можно снять кусочек, а где чуть примять... Понимаешь?
Нет, подумала Дина.
И.Д.К. наклонился, чтобы поцеловать Дину в губы, и вдруг понял, что
они не одни.
Ощущение это мгновенно передалось и Дине, и оба вскочили на ноги,
оглядываясь в поисках живого.
Шагах в двадцати, под одним из соседних деревьев, лежал человек.
Мужчина в черном костюме и черных пыльных ботинках. Пиджак съехал с плеча,
и белая рубашка выглядела помятой. Рыжеватая борода, глаза, будто черные
дыры, поглощавшие рассеянный свет неба и ничего не излучавшие в этот мир.
Мертвец.
Йосеф Дари.
Дина осталась стоять, а И.Д.К. заставил себя приблизиться. Он
опустился перед трупом на колени и приложил ладонь ко лбу Йосефа. Холод.
Абсолютный нуль. И.Д.К. отдернул ладонь, испытав мгновенный страх самому
обратиться в ледышку. То, что Йосеф умер, и умер давно, не вызывало
сомнений. Где это произошло? Здесь? Вопрос был странным где же еще мог
умереть Йосеф, мертвые не способны передвигаться, но И.Д.К. спросил и
ответил себе сам: минуту назад тела под деревом не было. Он оглянулся, и
Дина подтвердила взглядом.
И.Д.К. ограничился тем, что поправил на Йосефе пиджак, и руки,
раскинутые в стороны, сложил на груди.
Дина позвала его, и И.Д.К. вернулся, не глядя больше на Йосефа. Они
постояли друг перед другом, глядя глаза в глаза, а потом погрузились в
этот потаенный мир, и чернота сознания сомкнулась над ними.