* * *
Людмила рассказывала о последнем дне Исхода, об исчезновении Мессии,
всем было неуютно и страшно; почемуто именно сейчас, во время сбивчивого
и во многом противоречивого рассказа, стало очевидно, что земная жизнь
кончилась.
На Дину Людмила старалась не смотреть, Дина и сама держалась поодаль,
ей казалось, что она внимательно слушает, но на самом деле думала Дина об
Илье, об их ночи, о том, что ее муж, Мессия, самозванец, вовсе не нужен
ей, а сын Хаим тоже покинул Землю, и родители ее, и нужно их найти, потому
что где им быть, если не на этой планете, и как жить потом, она не сможет
оставить Илью, и этой женщине, Людмиле, отдать его она тоже не может...
Это было ужасно? спросил И.Д.К.
Ужасно? переспросила Людмила. Почему ужасно? Это было...
Господи, Илья, ты, как всегда, все переиначиваешь! Андрюша, ты можешь
объяснить? Ты понимаешь своего отца лучше, чем я. Нет, помолчи, я сама.
Когда я сидела у телевизора, а потом очутилась на какомто холме... Было
чувство облегчения, будто кончились роды, а я и не знала, что это были
именно роды. Когда тяжело, привыкаешь и не обращаешь внимания, а потом
вдруг становится легко, как в полете, и тогда спрашиваешь себя как же ты
жила раньше, под этакой тяжестью?
Два миллиарда человек, сказал И.Д.К. Два миллиарда. Когда я
начинал... Я был уверен, что, если что и получится, то коснется только
евреев. Да и то не всех, а только тех, чей генетический аппарат сохранил
способность реагировать на Код. Я думал, что любая мутация или, скажем,
сложение генетических программ при смешанных браках все это лишает
человека способности воспринимать Код. А оказалось...
Природа умнее тебя, насмешливо сказала Людмила, и тебя это
обижает.
Ты все та же, Люда, улыбнулся И.Д.К. Тебе всегда нравилось меня
уязвить. Помнишь, даже в первую брачную ночь...
Он осекся, скосил глаза на Дину, и Людмила поняла его смущение.
Ой, да чего ты, сказала она, здесь все свои. Точнее все твои.
Твоя бывшая жена, твой сын, твоя новая любовь. И почему здесь никого
больше нет? Мессии, например? Он ведь твое творение в гораздо большей
степени, чем я или Андрюша.
Наверное потому, подала голос Дина, поняв вдруг, что Людмила не
враг ей, и главное что и она вовсе не желает зла этой женщине,
полюбившией (бывает же такое!) Илью, который, по мнению Дины, мог вызвать
у нормальной женщины интуитивное чувство жалости, но никак не любовного
восторга, наверное потому, что Мессия здесь лишний. Лишний как Моше
рабейну в своей семье, если она у него была.
Людмила вспомнила свое ощущение в тот момент, когда поняла, что
сейчас покинет планету под названием Земля. Ощущение мессианства. За мной
народ. Наверное, то была мгновенная и исчезнувшая связь с Ильей
Кремером, его мысль, воспринятая и непонятая. Что было еще? Может быть,
нечто позволявшее определить, где находится Мессия? Нет, не вспоминается.
Ничего не было.
Андрей, которого не интересовали сложные взаимоотношения взрослых,
бродил вокруг, постепенно расширяя круги и все дальше удаляясь от
родителей. Трава была живой; когда Андрей собирался сделать шаг, стебли
мгновенно пригибались, и потому ему не удалось сломать ни одной травинки.
Он вертелся на месте, делал неожиданные движения в разные стороны
травинки пригибались прежде, чем он успевал опустить ногу. Ему пришла в
голову любопытная и вовсе не тривиальная мысль: а что, собственно,
происходит раньше он делает шаг, и травинки чувствуют его желание, или
наоборот травинки пригибаются, и лишь затем у него возникает желание
поставить ногу именно на это место? Кто, в конце концов, кем управляет?
А что, если это телепатическая трава? подумал он. Она командует,
и я иду. А что, если и деревья телепатические? И вода в реке? И небо над
головой? И всевсе вокруг?
Нет, то ли услышал, то ли понял он. Никто здесь никем не командует.
Можно принимать решения и выполнять их. Вместе.
Вместе с деревьями? Травой? Животными и солнцем?
Конечно.
Произошло то, чего Андрей всегда хотел. Он подумал, что стал
взрослым.
Минуту спустя он убедился в ошибке.